Художественное творчество Тургуналы Орозалиева просто и прозрачно. Его картины – гимн живой природе, гимн красоте и совершенству. Осенний пейзаж с тонкоствольными березками притягивает к себе разноцветьем красок, в петляющей тропинке едва заметные лужицы, а в них, как в зеркале, отражаются лоскутки голубого неба. Не бордовые, а чуть розоватые листья деревьев прикрывают темную чащу леса.
Все картины художника написаны в теплых тонах – они чистые, добрые, светлые, как и характер самого автора. Несмотря на всю кажущуюся простоту, чтобы так написать природу, художник должен любить ее и виртуозно владеть техникой живописи. Всеми этими качествами обладает Тургуналы Эркинбекович Орозалиев.
Тургуналы Эркинбекович родился 15 июня 1963 года в районном центре Кербен Джалал-Абадской области в семье колхозников. Большинство родственников Орозалиевых жили в селе Афлатун той же области и постоянно предлагали его семье переехать к ним. Орозалиевы решились на переезд, когда Тургуналы исполнилось шесть лет. Родители купили небольшой домик в Афлатуне. Отец устроился табунщиком, а мама работала на табачном поле.
– Тургуналы Эркинбекович, художник – это приобретенные знания и навыки или божий дар?
– Маленькое горное село Афлатун, где я рос, очень красивое: горы со снежными вершинами, ели высотой до неба, сырты, покрытые шелковистой травой и узорами из цветов – все меня поражало до глубины души. Это джайлоо. Лежа на траве, я прищуривался. Тогда горы и деревья казались близкими, и я пальчиком обводил их контуры. Потом открывал глаза, и панорама пейзажа вставала во всей красе. Она так и просилась на полотно. Правда, я тогда не понимал этого, да и ни карандашей, ни красок у меня не было. Выражаясь современным языком, я «рисовал» мир. Потом случилась беда. Отца пригласили помочь со стрижкой овец, и его там случайно убило током. Мама осталась одна с четырьмя детьми на руках. Я впервые видел весь процесс похорон, видел, как убивается мама. Но дети в моем возрасте, наверное, еще не осознают всю горечь потери. А вот мой старший брат стал заикаться. Беда не приходит одна. В сентябре я пошел в первый класс, а месяца через два в автомобильной аварии погибла мама. Машина, в которой везли тюки с табаком, перевернулась. Не приходя в сознание, мама умерла в больнице. Мы остались с бабушкой. Нам помогал брат отца Иманалы. Он сейчас живет в селе Афлатун, ему 90 лет. Я отношусь к нему, как к родному отцу, и желаю здоровья и долголетия.
Тургуналы Эркинбекович помолчал, потом продолжил.
– Началась обычная суета – похороны, поминки. Взрослым было не до детей, поэтому я пропускал занятия, проще говоря, вообще не посещал школу. На следующий год дядя Иманалы определил меня и моего братишку в школу-интернат в селе Караван. Не знаю как, но меня приняли во второй класс. Я уже учился в шестом классе, когда в школе-интернате учитель рисования, отличник народного образования СССР Уркумбай Ормошевич Ормошев открыл кружок рисования, куда я записался и ходил с большим удовольствием. Это он, мой первый учитель, заметил во мне талант художника. Не знаю, дар божий или это его заслуга. Но в интернате у меня было всё: и кисти, и краски, и бумага. Я мог рисовать часами. После окончания 8-го класса я хотел поступить во Фрунзенское художественное училище, но опоздал. Оказывается, приемные экзамены прошли в июле, а я приехал в августе. Пришлось вернуться в интернат. Следующую попытку поступить в художественное училище я сделал после окончания 10 класса. Но провалился: по всем экзаменам, кроме спецпредметов, у меня были «двойки». Я совсем не знал русского языка. Директор училища Табалды Белекович Байболсунов, видимо, пожалел меня и оставил кандидатом. Но в октябре пришла повестка, и меня призвали в ряды Советской Армии. Помню, провожая меня, Табалды Белекович сказал:
«Отслужишь в армии, возвращайся, да и русскому языку там тебя научат».
– Судя по тому, как Вы сейчас разговариваете, в армии действительно Вам помогли выучить русский язык…
– (Смеется). Выучил. Попал я в стройбат и служил рядовым в военной части №597 в Ленинграде. Представьте себе красивый березовый лес. Через два года его вырубили. На этом месте наша часть построила тракторный завод имени Кирова, где предполагалось изготавливать не только трактора К-700, но и танки. Мне было жаль березок. Вот отсюда у меня любовь к русской природе. Я часто пишу их. Запали березки мне в душу. Конечно, были увольнения, и я ходил в музеи, гулял по городу. Рисовал каждую свободную минуту. На память рисовал горы и кыргызские пейзажи. Однажды мои рисунки увидел командир и перевел меня в солдатский клуб. Так до конца службы я занимался оформлением сцены и боевых листков. К нам в часть часто приходил Михаил Боярский – играл на гитаре, пел песни. Он любил общаться с нами. Часто расспрашивал меня о Кыргызстане…
– Как складывалась Ваша жизнь после демобилизации?
– Вернулся в училище снова кандидатом. Летом все студенты разъехались, а директор мне и говорит: «Езжай на свое джайлоо и рисуй, привезешь готовый материал, а там посмотрим». Осенью комиссия оценила мои рисунки и решила зачислить в училище. Меня приняли только из-за моих работ. Дали комнату в общежитии, я даже получал повышенную стипендию, но это только потому, что по всем спецпредметам – рисунку, графике, лепке – у меня было «отлично». Зато по остальным предметам… Даже говорить не хочу, как не понимал я философию, марксизм-ленинизм, так и не понимаю до сих пор.
– Откуда Вы черпаете вдохновение?
– От природы. Она дает мне все. Посмотрите, как прекрасен мир. Деревенский парень, круглый сирота, молчун по своей природе, надо мной одногруппники и соседи по общежитию часто посмеи-вались. В их обществе мне было некомфортно. Чувствовал я себя уверенно, только оставаясь один на один с кистью и холстом. Я много работал, ежедневно и тщательно. В конце 80-х я защитил диплом и поехал в родное село. Там некоторое время работал учителем рисования в сельской школе.
После распада Союза стало трудно жить. Картины не покупали, а надо было кормить семью, к тому времени я уже женился, надо было помогать родным. Свои картины я отдавал за мешок муки. Брался за любую работу, даже на стройке работал, занимался аэрографией и оформительством. Сегодня за месяц я могу написать до ста маленьких миниатюр и эскизов. Но я еще ни разу не выставлялся. У меня не было своей персональной выставки. Честно говоря, я об этом как-то и не задумывался.
Потом появилось новое, чисто нацио-нальное течение, которым я и заинтересовался. Это наскальные рисунки Саймалуу-Таш. Я их дополняю по-своему. Сцены охоты и жатвы, другие мотивы вносят особый колорит в искусство кыргызской живописи. Но опять же, все обводы фигур я делаю белой краской. Они заслоняют черный контур. Есть картины, в которых я раскрываю свои чувства. Вот, например, «Пастушка». У ног девушки кабан, потом рогатый козел, а на самом верху – гепард. Иногда художник может использовать в пейзажах фигуративные включения – людей, животных, преимущественно в виде относительно мимолетных сюжетных ситуаций. В пейзажной композиции им отводится второстепенное значение, но в моих картинах животные занимают особое место. В этих образах я вижу себя. Но это мое, личное.
При взгляде на пейзажные произведения Тургуналы Эркинбековича можно почти физически ощутить дуновение ветра, тишину снега, шум листвы и горной речки…
Его живопись отличается не красочными прописями, а цветовыми и светотеневыми оттенками. Величественны горизонтали водной глади, светлые небеса. Светоносное небо посылает на землю благостный покой и мир, но обязательно они находят свое отражение на земле. Это особое состояние души художника, и оно ложится на полотна неж-ными голубыми, розовыми и зелеными тонами. Трудно отдать преимущество какой-либо одной картине художника, потому что в каждой из них видна не только связь с живой природой, но и традиции кыргызского народного творчества – «Южные мотивы», «Иссык-Куль», «На джайлоо» и многие другие.
– В моей жизни было мало светлого, – признается художник, – зато в моих картинах нет черных тонов. Картина «Залив» на первый взгляд напоминает пейзаж озера Иссык-Куль. Говорят, что такой залив есть около села Тюп, но это не совсем так. Возможно, что очень похоже. Но я писал эту картину не с натуры. Я её придумал сам. Это залив моей мечты.
Нурия ШАГАПОВА.
Фото автора
