— Я разбойник, – первое, что говорит он, начиная нашу с ним долгую беседу.
— Как разбойник?!
— Ну не в прямом смысле. Ни на кого с ножом не нападал. Но в тюрьме в молодости отсидел – за мошенничество.
— В чём оно заключалось?
— Давал в газеты объявления о ремонте бытовой техники. Холодильников, телевизоров… Люди мне всё это приносили. А я ремонтировал – и продавал «налево».
— Зачем? Чего-то вам в жизни не хватало? Денег?
— Да в принципе хватало денег. Но их ведь много не бывает – по крайней мере, я тогда так думал. Сейчас думаю иначе, но того, что было, уже не изменишь.
Его зовут Алексей. Ему 45 лет, хотя выглядит старше. В газету он обратился с просьбой о помощи. Но вот как, чем ему помочь, если он сам себе помогать не хочет?
— Я сам местный, – рассказывает он. – Здесь, в Бишкеке родился. Сразу после рождения оказался в детдоме. Потом меня усыновили очень хорошие люди. Отца, правда, я плохо помню, он ушёл из жизни, когда я был первоклассником. А мама… Мама была для меня всем. До сих пор считаю, что так, как любит мама, ни один человек вас никогда любить не будет.
Пока я отбывал срок наказания, мама день и ночь за меня молилась. Может быть, это меня в конечном счёте и спасло.
Однажды – очень хорошо помню тот день, вернее, ночь – мне было видение. Не видение, а сон. Такой яркий, чёткий, запоминающийся до мельчайших подробностей. Если интересно, расскажу. Снится, что я лежу на какой-то ровной поверхности. Вокруг темно, никого нет. И вдруг начинаю подниматься вверх вертикально. Как бы возноситься. Поднялся на большую высоту – и сверху наблюдаю, как в то место, где я только что лежал, бьют молнии…
Днём мама на свидание пришла. Я ей рассказываю: так и так, мол, странный сон мне сегодня приснился. А мама – в слёзы: «Я, – говорит, – сынок, сегодня ночью вообще почти не спала. Молилась, а потом видела Бога. Не знаю, сон или нет, но как будто наяву. Он такой огромный, но не страшный, а очень красивый…»
Я понял, что это знак. Пора мне прекращать заниматься разными неблаговидными делами. Ещё, оказывается, не всё потеряно, и я ещё не совсем пропащий человек. Всё ещё можно исправить. Сам себе дал слово, что, выйдя на волю, начну совершенно новую жизнь.
Вышел. Жили мы с мамой. Я пытался, конечно, как-то устроить личную жизнь. Знакомился с женщинами, встречался, даже жить с ними пробовал. Ничего не вышло. Значит, это тоже Бог мне знак подавал: не твоё, дескать, это, у тебя совсем другая дорога и другое предназначение.
Много думал о Боге. Читал. Наблюдал. У нас соседи были – пожилая супружеская пара. Собрался дед умирать. Позвали священника. И – представьте – я видел и слышал, как этот тихий, мирный, спокойный, добрый дедушка кричал не своим голосом: «Всех вас сожгу!» Думаете, что это такое?
— И что же? Бес, что ли, по-вашему, в него вселился?
— По-моему, это прямое доказательство того, что у каждого человека есть несколько сущностей. Разных, иногда прямо противоположных. Они между собой борются. В мире всегда добро со злом борется, и мы удивляемся, почему добро никак окончательно победить не может. А потому что сначала каждый из нас должен разобраться со своей тёмной сущностью.
— Как же вы, – замечаю, – такой правильный, и так мучили в молодые годы приёмную маму? Врагу ведь не пожелаешь вынести то, что она из-за вас пережила!
Глаза у Алексея краснеют и начинают блестеть.
— Тогда я ещё о многом не задумывался. Потом до конца просил у неё прощения. До её конца… Мама умерла в 82 года. Немного не дожила до дня рождения.
Я проводил её как положено. Сначала пригласил батюшку, чтобы она исповедалась. А буквально через пару дней её уже отпевали. Перед смертью я признался маме, что хочу уйти в монастырь. Она ответила, что препятствовать мне не собирается. Раз я так решил – значит, так тому и быть. «Только, – просила, – дом не продавай».
Домик у нас был маленький, но всё же лучше, чем вообще без жилья.
— Дайте угадаю. Дом вы, несмотря на мамину просьбу, продали?
— Продал. Уехал в Россию, где есть мужские монастыри. Сначала в Нижний Новгород, потом в Мордовию, в Саранск. Деньги за дом туда же ушли.
С монастырём у Алексея тоже ничего не получилось. Пока приглядывался, ходил взад-вперёд по монастырским ступеням – нарвался на пэпээсников. Те его остановили, проверили документы. Документы у него тогда ещё были, но с просроченной регистрацией. В общем, российская полиция (тогда ещё милиция) передала Алексея миграционной службе. В итоге он был депортирован на родину. Случилось это, говорит он, ещё в 2007 году.
— И с тех пор вы вот так – без работы, без крыши над головой?
— Нет. Было время – работал. В разных местах. По специальности я элект-рик. Работал, получал зарплату, квартиру снимал…
— Почему же ушли с работы?
— По-разному уходил. Разные причины были. Теперь тоже очень хотел бы на работу устроиться. Руки у меня откуда надо растут, слава Богу, не инвалид, силы есть. Покупаю газету с объявлениями о работе, звоню. Потенциальные работодатели сначала очень приветливо разговаривают. Да, мол, электрик нужен. Но я не хочу никого обманывать, сразу предупреждаю, что у меня нет документов. «Документы, – отвечают, – можно ведь получить, восстановить». – «Нет, – говорю, – поймите меня правильно: не хочу я документы получать».
— Не понимают?
— Нет.
— Я, если честно, тоже не понимаю. Это что – принцип такой? Неужели вера вам не позволяет паспортом обзавестись?
— Как бы вам объяснить… Если бы раньше… когда паспорта были нормальные, не биометрические…
— Биометрический паспорт вас пугает тем, что отпечатки пальцев придётся сдавать? Боитесь проблем с правоохранительными органами?
— Ни в коем случае. За свои преступления и правонарушения я давно уже ответил. Просто не хочу принимать участие во всём этом. Не по-человечески это – чипировать, отпечатки пальцев собирать. Не по-божески.
— А то, что вы сейчас сами с собой делаете, – это по-божески? Грядёт зима, жить вам негде. Работы нет, значит, и есть нечего. А вы сознательно, выходит, не хотите никак исправить ситуацию? Это похоже на самоубийство. Тоже, между прочим, грех.
— Ну нет, – несколько секунд поразмышляв, отвечает Алексей. – С голоду-то я точно не помру. И вообще – я живучий…
Последнее время Алексей все дни проводит около церкви в 12-м микрорайоне Бишкека. Просит милостыню. Стыдно, говорит: всё-таки молодой ещё и физически здоровый мужик… Но иного выхода для себя пока не видит. Здесь, на паперти, его пожалела какая-то женщина. Дала ему номер телефона нашей редакции: позвони, мол – а вдруг помогут?
— Какой конкретно помощи вы ждёте?
— Работу бы постоянную найти. Я много чего умею делать руками. И ещё… Может, у кого-нибудь лишняя палатка есть? Зимой, да ещё и в снегопад, совсем под открытым небом не хотелось бы остаться.
Говорю Алексею, что обещать ничего не могу. Он понимающе кивает: и сам вряд ли поверил бы человеку, который по странным причинам не восстанавливает документы. Ну как такого на работу брать? Рискованно.
Дарит мне иконку Казанской божьей матери. Не из благодарности, говорит, и не в качестве взятки. Просто подарил. И в этот момент у него в кармане звонит телефон. «Да, Сергей, здравствуй. Извини, не могу сейчас говорить, у меня важная встреча. Что?! Сейчас перезвоню».
— Ну вот и работа наклёвывается, – поворачивается он ко мне с крайне изумлённым видом. – Теперь бы ещё с палаткой как-нибудь вопрос решить…
Он возвращается на своё «рабочее место» – к церкви. Не моё дело – осуждать его или давать ему какие-то советы. Остаётся только жалеть этого потерявшегося человека и удивляться, как легко порой можно до предела осложнить собственную жизнь. Так запутать, что и с посторонней помощью не распутаешь.
Ольга НОВГОРОДЦЕВА.
