Указом главы государства Главный штаб Вооруженных сил Кыргызской Республики преобразован в Генеральный штаб Вооруженных сил Кыргызстана. Начальником Генерального штаба назначен участник войны в Афганистане и боевых действий в Баткене, кавалер орденов «Красная Звезда», «Манас» II и III степеней, генерал-майор Асанбек Тунгучбаевич Алымкожоев, который дал эксклюзивное интервью нашей газете, вступить в новую должность.
– Перед началом нашей беседы, Асанбек Тунгучбаевич, позвольте поздравить Вас от имени наших читателей с высоким назначением и пожелать Вам успехов в решении всех намеченных планов и задач, направленных на сохранение мира и спокойствия в нашем государстве.
– Спасибо.
– Асанбек Тунгучбаевич, у Вас большой послужной список. Связано ли это с продолжением семейной династии?
– Нет, я первый военный в нашем роду. Я родился в семье рабочих. Мое детство прошло в селе Сарбан Сокулукского района. Как и всех мальчишек, меня, конечно, привлекала профессия военного, но я даже об этом не задумывался. Родители отдали меня в школу, когда мне было шесть лет. Поэтому школу я окончил раньше, чем мои сверстники. После окончания решил поступить в университет. Сдал все экзамены, но не прошел по конкурсу, не хватило двух баллов. Оставалось одно – идти работать, и я устроился слесарем в одну из столичных автобаз. Через год мне пришла повестка из военкомата. Помню, военный комиссар по фамилии Звягин оглядел меня с ног до головы, заглянул в личное дело и аттестат и предложил мне стать военным. Я согласился. Буквально через месяц я стал курсантом Алматинского высшего общевойскового командного училища имени маршала Советского Союза Ивана Конева. С этого момента вся моя жизнь нераздельно связана с армией.
– Вы прошли Афганистан, награждены орденом «Красной Звезды». Эта высокая награда дается исключительно за личное мужество и отвагу, проявленные в бою, и считается солдатской наградой. Поделитесь, пожалуйста, своими воспоминаниями…
– С 1977 по 1979 год я служил командиром разведывательного взвода в одной из военных частей в Казахстане, потом меня назначили командиром разведывательной роты. В этой должности я служил и в Афганистане. У нас ежедневно проходили боевые операции. Я прекрасно ориентировался на местности. Мне стоило лишь взглянуть на горы, и я мог даже ночью повести по горным тропам своих бойцов, считывать следы прошедших душманов, догнать их и уничтожить. Все как на охоте. Зато россияне совсем не знали гор. Удивительно получается: после войны я был на Рязанщине и заметил, что уже через несколько шагов в лесу полностью терял ориентир. Наверное, знания территории обитания заложены в генах людей. Извините, отвлекся.
За два года войны я в совершенстве освоил самую главную армейскую науку – чтобы выжить в бою, надо уничтожить врага. Тому же самому учил своих разведчиков, выбивая с них семь потов на занятиях и в рейдах. Армейская разведка – это хорошая военная школа для солдата. Молодые бойцы и солдаты срочной службы после боя зачастую забывали о бдительности. Они в любую минуту могли погибнуть сами или подставить роту. Допустить этого я не мог, поэтому как командир всегда находился во главе боевого отряда. Однажды, прочесывая афганский кишлак, мы лоб в лоб столкнулись с группой местных, с виду безоружных афганцев. В этих людях я интуитивно почувствовал опасность, поэтому вскинул автомат, держа палец на спусковом крючке. Чутье разведчика не подвело. Несколько секунд мы буравили друг друга взглядом, а потом один из них дернулся и из-под балахона направил на нас ствол АКМ. Я машинально полоснул по душманам длинной очередью. Это спасло нам жизни.
Наш взвод считался лучшим в батальоне. На счету были сотни уничтоженных врагов, десятки разгромленных и захваченных караванов с оружием. Мои подчиненные уже имели по нескольку боевых наград, но стеснялись их носить при мне. Фактов, когда приходилось спасать своих ребят и успешно проводить боевые операции было множество. За два года войны я стал профессионалом по борьбе с терроризмом, но награждать меня не спешили. Как-то раз, еще в начале войны в Афгане, замполит попросил меня выступить на партсобрании против своего командира разведывательного батальона, злоупотреблявшего на такой ответственной должности спиртным, который, по сути, уже отослал документы на демобилизацию. Я отказался, и тогда на партсобрании он прилюдно спросил меня: «Правда ли это, что начальник злоупотребляет спиртным?». С неподдельной прямотой и принципиальностью я признал этот факт.
– Я понимаю, что тебя заставили, – сказал мне тогда начальник, – но самое обидное, что это подтвердил ты. Поэтому до самого увольнения он не представлял меня к награде. Хотя я воевал во имя идеи, а не ради славы и наград. Мне этот неприятный случай никогда не забыть.
Правда, одну самую дорогую для солдата боевую награду я все же получил. Это был бой, за который меня наградили орденом «Красной Звезды». Помню все, как будто это было вчера…
Мы – разведчики – долго отбивались от душманов, укрывшись в пустом доме на окраине кишлака. В секторе обстрела уже лежало на земле около десятка их трупов. Боеприпасы подходили к концу. Поняв, что штурм не принесет успеха, душманы начали обстрел дома станковыми гранатометами. У нас появились первые раненые и контуженные. Положение было безвыходным, помощи ждать было неоткуда. Но сдаваться никто из нас не собирался. Оставался только один выход – подороже «продать» свои жизни. На этот случай каждый из нас оставил для себя по одной гранате. Я мучительно пытался найти выход и внезапно меня озарило: рядом находился коровник, я пробрался туда, разбросал сено и увидел на полу выгребную яму с отводным каналом. Вероятнее всего, что душманы забыли о ней, поэтому и не выставили охрану. Для нас это был единственный путь к спасению. Нам удалось по отводному каналу без потерь выйти из окружения и добраться до своих.
– Война откладывает определенный отпечаток на тех, кто ее прошел. Трудно было привыкать к мирной жизни?
– Возврат к мирной жизни после двух лет войны, конечно, давался нелегко. Трудно было привыкнуть к звенящей тишине, которая зависала ночами над головой; к тому, что стоило закрыть глаза, как возникали картины боев, друзья и солдаты, те, кто не вернулся с войны. Совсем юные мальчишки, которые в минуты затишья писали письма, мечтали о мирных профессиях и любви. Им бы жить да жить…
В кратковременном забытье сны мне снились тоже «нескладные». Снова я командовал солдатами, стрелял, ругался. Просыпался в холодном поту. Потребовалось еще несколько лет, чтобы адаптировать сознание и успокоить нервы.
После Афганистана в звании капитана я продолжил службу начальником разведки полка в самом престижном по тем временам Московском военном округе, а затем уже поступил в военную академию имени Михаила Фрунзе. Мне повезло. Военная служба в Советской Армии для меня завершилась, когда я был в должности начальника штаба бригады специального назначения. О такой военной карьере можно было только мечтать. Но, несмотря на открывающиеся передо мной перспективы, в 1992 году я вернулся на Родину.
– И как Вас встретила Родина – молодое суверенное государство?
– В те годы в только что созданной кыргызской армии места мне, кадровому офицеру, не нашлось. Зато мой опыт, умения и знания пригодились в структуре МВД, где я возглавил милицейский спецназ. Несколько лет службы в отряде милиции специального назначения, пожалуй, были самыми сложными периодами в моей жизни. Ежедневно приходилось заниматься не только физической подготовкой бойцов спецназа, но и решать социально-бытовые проблемы. Забот хватало. В 1998 году я даже работал заместителем губернатора Баткенской области.
– И как работалось на гражданке?
– Как видите, я снова в строю. Армия – это моя жизнь.
– Выходит, если бы не Баткенские события, Вас не вернули бы в строй? Только после ликвидации бандформирований на юге республики правительство по достоинству оценило Ваш опыт кадрового офицера и наградило орденом «Манас» II и III степеней?
– Не совсем так. До событий на юге я был пограничником – заместителем начальника Главного управления пограничной охраны по боевой подготовке, тогда все пограничники были при Министерстве обороны. В первые же дни мы сформировали отряд пограничников, который возглавил я. Он и вошел в Зардалы. Там находилось около 150 боевиков. Примерно столько было и в селе Ходжа-Ачкан. Около ста бандитов разбили свой лагерь на перевале Бок-Баши и не менее ста их было в селе Коркон. Все бандиты рассредоточились по мечетям, школам и домам местных жителей. На пропитание они отстреливали яков и, судя по шкурам животных, которые мы обнаружили, а их было около 25 штук, бандитов было больше.
Реально мы воевали, и боевики устраивали нам засады, чаще всего в ночное время. В одном из боев нам в руки попала видеокассета, где боевики снимали самих себя: одна группа из двадцати человек, вторая из двадцати. «Оператор» называл имена своих командиров и снимал местность, по которой они проходили. Эти видеодокументы боевики готовили для отчетности своим хозяевам, которые им платили деньги. То, что их мало, а наших солдат было больше – ни о чем не говорит. Не надо забывать, что это наемники, хорошо обученные профессионалы и убийцы, у которых руки по локоть в крови. Такие как они не боятся смерти.
Воевать я умел. Боевой опыт, приобретенный в Афганистане, практические навыки борьбы с террористами пригодились и здесь. Если в 1999 году я командовал необученными, растерянными и плохо вооруженными бойцами, то уже через год это были солдаты, с которыми уже можно было выполнить любое боевое задание. Без ложной скромности, мне приятно слышать, что многие офицеры, получившие ордена и медали за участие в ликвидации бандформирований на юге нашей страны в 1999–2000 годах, говорят, что воевать их учил Алымкожоев.
– В чем суть переименования Главного штаба Вооруженных сил в Генеральный штаб Вооруженных сил Кыргызстана, и каковы основные задачи Генштаба?
– Суть в том, что Советом обороны Кыргызской Республики было принято решение создать Генеральный штаб – это альянс единого руководства всех Вооруженных сил республики необходимый для того, чтобы при чрезвычайных ситуациях, например, как при Баткенских событиях, все военные структуры республики работали под единым руководством.
– Каковы основные задачи Генерального штаба республики? Что нужно сделать, чтобы Генштаб решил задачи, поставленные перед ним?
– Во-первых, все начинается с организации обороны государства. После вывода советских войск в Афганистане практически царило безвластие. Власть есть, но она не имела авторитета. Страна поделена на провинции, где действуют свои законы. Не секрет, что именно в Афганистане люди живут за счет наркотиков. Транзит направлен в Россию и проходит через Таджикистан, Кыргызстан и Казахстан. Поэтому есть риск, что Баткенские события могут повториться.
Поэтому для нашего государства необходимо, чтобы все силовые структуры действовали под единым командованием. И в главную задачу Генштаба входит все, что обеспечивает оборону государства. Генштаб будет непосредственно заниматься подготовкой Вооруженных сил, мобилизационной готовностью, развитием Вооруженных сил и их применением в действии. Вот это наша задача.
– Есть ли подобные военные структуры в странах СНГ?
– Такие структуры, как Генеральный штаб, есть только в странах, входящих в состав НАТО.
У нас есть военный лицей, где готовят курсантов, в Военном институте обучаются будущие офицеры, действует Центр подготовки и повышения военной квалификации. Там проходят обучение те, кто выдвигается на вышестоящую должность, и специалисты узкого профиля – механики-водители, зенитчики и так далее. Например, прежде чем командир взвода станет командиром роты, он должен пройти курсы обучения в Центре подготовки.
– В последнее время в обществе муссируются слухи о проводимой военной реформе. На Ваш взгляд, что уже сделано?
– Создание Генерального штаба республики – это уже одна из основных частей проводимой военной реформы. Жизнь всегда вносит свои коррективы – законы переписывают, указы переиздают. Процесс реформирования идет и, конечно, какие-то изменения ожидаются.
– Простите, у меня создалось впечатление, что функции деятельности Министерства обороны республики и Генерального штаба идентичны…
– Нет. Они разделены. Министерство обороны занимается подготовкой кадров и международным военным сотрудничеством, готовят командиров, но нужны еще и специалисты – связисты, подрывники, радиоэлектроники и офицеры противовоздушной обороны. Института, где готовят офицеров узкого профиля, у нас нет. Их можно обучить только за счет международного сотрудничества.
Генеральный штаб, повторюсь, будет заниматься подготовкой Вооруженных сил, мобилизационной готовностью, развитием Вооруженных сил и их применением. От того, что переименовали, ничего не изменится, если не будет финансовой поддержки. В настоящее время Генштаб не имеет своего здания, а что касается кадрового состава, то я пока в единственном числе. А работы непочатый край…
– Спасибо за содержательную беседу.
Нурия ШАГАПОВА.
Фото прсс-службы Минобороны КР.
