Школа-лицей имени Н.С. Баранова в селе Новопокровка Ысык-Атинского района уже почти три года работает по проекту двуязычного обучения. Официально оно называется билингвальным, но суть от этого не меняется.
— Пока занимаемся удалённо, – говорит директор школы Фарида Низамудинова, – ни о каком многоязычии, конечно, не может быть и речи. Вот раньше, в старые добрые времена, я вас обязательно пригласила бы на урок, чтобы вы всё увидели своими глазами и услышали своими ушами. Ну ничего, может, ещё вернёмся к нормальному образованию, всё наверстаем.
— Хотите сказать, ученики вашей школы владеют двумя языками – русским и кыргызским?
— Хочу сказать, что не все поголовно, но многие наши русские выпускники знают кыргызский на удовлетворительном уровне.
— А ребята-кыргызы хорошо знают русский?
— А вот им русский язык даётся легче. Несмотря на то, что русский считается одним из самых сложных языков мира. В моей практике бывают такие случаи: приводят родители ребёнка и просят, чтобы его непременно зачислили в русский класс. Я возражаю: как же он будет там учиться, если не знает по-русски буквально ни слова? Потом соглашаюсь… Проходит немного времени, и он уже говорит по-русски!
— С чем, как считаете, это связано? С погружением в языковую среду?
— Раньше мы думали именно так. Но ведь в нашей школе, как и во многих других, есть классы с русским и кыргызским языком обучения. На переменах дети постоянно общаются, взаимодействуют… Должны бы, по идее, взаимообогащаться на языковом уровне. Русскоязычные должны подтягивать свой кыргызский – и наоборот. Но этого не происходит.
Кыргызский язык последние годы учат с детского сада – и всю жизнь. И всё равно не знают!
— Почему? Я неоднократно слышала мнение, что русским трудно учить кыргызский язык, потому что они не хотят его учить…
— Это я тоже слышала. Это ошибочное мнение. Многие очень хотят его выучить, но одного желания, к сожалению, мало. Кроме большого желания, должна быть грамотная методика преподавания.
Когда мы приступали к двуязычному образованию, не все родители нас понимали и поддерживали. Недоумевали: зачем, мол, нам это надо? Мы определили ребёнка в русский класс, потому что хотим, чтобы он владел русским (то же самое – относительно кыргызских классов). Пришлось объяснять, что жить в Кыргызстане и не знать государственного языка нельзя. И так же нельзя в нашей стране не знать русского – хотя бы потому, что очень многие граждане, едва окончив школу, едут на заработки в Россию.
Чиновникам от образования, кстати, тоже кое-что приходится объяснять. Есть у нас такие деятели, которые предлагают в классах с русским языком обучения вести некоторые уроки целиком и полностью на кыргызском языке… Что это даст, кроме того, что дети не выучат ни язык, ни преподаваемый на нём предмет?
В нашей школе происходит постепенное погружение в язык. Вот, скажем, начинается урок рисования в русском классе. В класс входит учитель, здоровается по-русски – и тут же переходит на кыргызский, называя тему урока. Переводит фразу на русский, разбирает с детьми непонятные, неизвестные слова. На следующем уроке дети сами уже осознанно повторяют эти два-три предложения. То же самое – с русским языком в кыргызских классах.
Лет десять назад я была в Китае. Заходила в уйгурскую школу – посмотреть, как там проходят занятия. Они так и проходят! В течение урока учитель и ученики несколько раз переходят с китайского на уйгурский и обратно. В результате дети примерно одинаково владеют обоими языками.
— Но ведь при таком ведении уроков учитель сам должен в совершенстве владеть русским и кыргызским.
— Безусловно. У нас не все учителя участвуют в этом проекте. А те, кто участвует, ещё и сами предварительно учились, окончили специальные курсы. Есть у нас, например, Мария Васильевна, которая знает кыргызский язык. Не блестяще знает (пока не блестяще, потому что постоянно им занимается и скоро, я уверена, заговорит не хуже любого кыргызоязычного человека). Но вести свои уроки именно на таком уровне, с переходом с языка на язык, у неё получается. Она даже в прибалтийской двуязычной школе успела поработать. С неплохим результатом.
Наши двуязычные учителя и в Караколе практиковались… В общем, делаем всё возможное и невозможное, чтобы научиться самим и передать свои знания детям.
Кроме того, за каждым участвующим в проекте предметником закрепляем филолога. За русскоязычным предметником – специалиста в области кыргызского языка и наоборот. Языковед помогает тому же географу и программу правильно составить, и план урока расписать, и грамотно фразы построить.
— У вас в школе вообще, насколько я знаю, взаимопомощь среди учителей налажена.
— А как же иначе? Вряд ли я вас удивлю, если скажу, что образование сейчас (в том числе и вузовское) оставляет желать лучшего. Чаще всего молодой специалист, выходя из стен университета, почти ничего не умеет по своей специальности. Такая же плачевная ситуация и у учителей.
Приходит, скажем, к нам устраиваться на работу вчерашняя выпускница педагогического вуза. Видно сразу: нет у неё ни малейшего представления, как готовиться к урокам и как их проводить. Спрашиваем: «Ты же практику проходила?» – «Да». – «В какой школе?» – «В такой-то». – «Был же у тебя методист, который наблюдал за твоими уроками, рассказывал, как надо, советовал, исправлял ошибки? Сколько уроков ты на практике самостоятельно провела?» – «Ни одного. А методист просто расписался».
Что делать? Начинаем учить её заново.
Приходят учителя неграмотные. Не умеющие заявление о приёме на работу написать, а если и пишущие, то с такими грубыми ошибками!
Приходит дипломированный учитель начальных классов с таким корявым почерком, что просто за голову хватаешься. А ведь именно учитель должен научить первоклашек красиво писать! Раньше, помню, учителей начальной школы «вычисляли» именно по каллиграфическому почерку. Теперь же ни на что подобное внимания вообще не обращают.
— И что? Начинаете «ставить» педагогу почерк?
— Обязательно. В нашей школе с начальными классами работают учителя в возрасте, ещё советского «производства». Но ведь когда-то им придётся уйти и уступить место молодым. А для этого надо передать молодым весь свой богатейший опыт. Я как директор всячески поощряю такое наставничество. Даже какие-то дополнительные деньги, премии выплачиваю тем, кто обучает учительству молодых коллег.
— Сейчас из-за дистанционного образования, наверное, молодым приходится учить более старших? Объяснять, как выходить в интернет, как пользоваться соответствующими программами, чтобы вести онлайн-уроки?
— Приходится. У кого-то получается, у кого-то – не очень. В нашей школе только в трёх кабинетах есть интернет, а дома его нет у многих и учителей, и учеников. Как-то стараемся выходить из положения.
А вообще я так скажу: онлайн-обучение – это не обучение. Даже при невыполнимом условии, что у всех прекрасный интернет и суперсовременные гаджеты (повторю: НЕВЫПОЛНИМОМ в нашей стране условии), учиться надо, приходя в школу или вуз. Контакт ученика и учителя должен быть живым, а не через монитор компьютера.
До недавнего времени я успокаивала себя тем, что в сёлах и в советское время сентябрь чаще всего оказывался неучебным. Школьники помогали родителям в уборке урожая и за парты садились только в октябре. Я успокаивала себя этим и надеялась, что вот-вот нас всё-таки вернут к нормальной учёбе. Если дистанционное образование затянется – тогда беда. Тогда ничего уже не наверстаем…
На прощание поздравляем Фариду Ахметовну с наступающим Днём учителя. Фарида Низамудинова – директор школы-лицея, куда стараются определить своих детей даже бишкекчане. Она – руководитель престижного в хорошем смысле слова учебного заведения, грамотный педагог, искренне переживающий за каждого учителя и каждого ученика своей школы. Желаем ей здоровья (сейчас, как никогда, оно нам всем не помешает), дальнейших успехов – и скорейшего возвращения к нормальной учительской работе.
Ольга НОВГОРОДЦЕВА.
