Пустой, полутемный зал оперного театра. В оркестровой яме музыканты настраивают инструменты. И вот взмах дирижерской палочкой, и светлый, звонко-хрустальный с переливами голос певицы взлетает над сценой. Идет репетиция оперы Россини «Севильский цирюльник». Она поет душой и сердцем. С солисткой оперы, мастером сцены Кыргызского академического театра оперы и балета имени Абдыласа Малдыбаева, обладательницей колоратурного сопрано Светланой Гусаровой мы встретились после репетиции в ее гримерке.
– Светлана Евгеньевна, у Вас лирико-колоратурное сопрано. Сегодня не каждая оперная певица может взять такие высокие ноты. Как начиналась Ваша сольная карьера?
– В детстве моя мама занималась балетом, мечтала танцевать на сцене и была влюблена в театр. Повзрослев, она не пропускала ни одной премьеры. Нас с братом Олегом, а разница у нас в полтора года, мама водила на елки, детские спектакли и балет. На оперу как-то не особенно, потому что сама всегда тянулась к балету. И отца она приобщала к искусству. Так получилось, что я родилась в музыкальной семье: отец играл на баяне, а мама – на гитаре. Все пели, мы устраивали дома небольшие спектакли. Когда подросли, мы с братом года два ходили во Дворец пионеров в кружок баянистов. Так я получила свое первое начальное музыкальное образование. А затем уже была музыкальная школа. Родители отдали меня на класс фортепьяно. В перспективе я видела себя музыкальным работником в садике, но потом решила продолжить учебу и поступила в институт искусств. У меня своеобразный тембр голоса со всеми переливами, своеобразными украшениями и подвижностью – это колоратурное сопрано.
– Это и предопределило Вашу творческую карьеру оперной певицы?
– Даже обладая колоратурным сопрано, попасть в 70-е годы на сцену оперного театра было совсем не просто. Я не знаю, как бы сложилась моя судьба после окончания института искусств имени Бїбїсары Бейшеналиевой, если бы не случай. А училась я на третьем курсе, когда на одном из студенческих концертов меня заметил художественный руководитель театра оперы и балета Медет Тургунбаев. В театре роль подбирается по голосу, а не по внешним данным. Поэтому после концерта он подошел ко мне и предложил спеть партию Джильды в опере Джузеппе Верди «Риголетто». Все, кто приходит в театр, начинают с малых ролей, а мне сразу предложили партию Джильды. Помогала мне ставить голос заслуженная артистка Кыргызской Республики Ольга Павловна Мартиросова. Джильда – это дочь шута горбуна Риголетто, она полюбила герцога Мантуанского и готова была пожертвовать своей жизнью ради его спасения. Конечно, я очень волновалась, потому что моими партнерами по сцене были теперь уже мэтры оперного искусства Эркин Касымов, затем Керим Орузбаев и другие. Роль нежной, трогательно-хрупкой, беззащитной и мечтательной Джильды далась мне легко, а вот момента, когда Спарафучиле по сценарию убивает Джильду, я боялась. Когда Нурлан Суйманалиев, а у него потрясающий бас и актерские данные, исполнявший роль Спарафучиле, замахивался кинжалом, я вся сжималась от страха. Поэтому в момент «убийства» он тихо шептал мне: «Не бойся, я тебя не больно убивать буду». Позже мы с ним исполнили немало партий в спектаклях.
– Вы поете довольно разнообразный репертуар – Моцарта, Россини, Беллини, Доницетти. Сколько партий Вами спето?
– Розина – «Севильский цирюльник», Царица ночи – «Волшебная флейта», Джильда – «Риголетто», Церлина – «Дон Жуан». Правда, из этой девочки Церлины я уже «выросла», мне она не по возрасту. По душе мне близка Виолетта Валери из оперы Джузеппе Верди «Травиата». В этой опере мнение общества играет немаловажную роль в жизни влюбленных Альфреда и куртизанки Виолетты Валери. У Виолетты очень благородное сердце и нежная, любящая душа. Она жертвует своей любовью ради сестры Альфреда, чтобы не порочить ее честь. Это меня очень трогает. Ну а в настоящее время я репетирую партию донны Анны в опере Моцарта «Дон Жуан».
– У Вас большой стаж. Скажите, пожалуйста, Вы волнуетесь перед выходом на сцену?
– Конечно, иногда даже ночами не сплю. На сцене я уже живу жизнью своей героини. Тембром голоса можно отразить не только физические особенности, но и интеллект и эмоциональные чувства. Если у Джильды и Виолетты трагические судьбы, то в операх Моцарта «Дон Жуан» и Россини «Севильский цирюльник» исполнение может быть веселым, задорным и финал у них счастливый.
– Светлана Евгеньевна, Вы поете на русском, кыргызском, французском, немецком и итальянском языках. У вас есть звания?
– Невольно задумываюсь об этом, когда звания получают мои коллеги по сцене, пришедшие работать позже меня. Но, если говорить откровенно, то в последние годы звания «заслуженный» никто в театре не получал. Есть незначительные награды. Колоратурный голос со временем стирается, но я до сих пор в голосе и пою верхние ноты, хотя мне 50 лет. У меня «фа-диез» третьей октавы, таких колоратур в театре нет. Руководство театра говорит, что мне давно пора дать звание. Но по разным причинам – объективным, субъективным или политическим – как-то не получается. Возможно, это связано с частой сменой руководства министерства культуры, и там меня не знают? Причины, почему меня постоянно «забывают» и не могут поощрить даже званием «Заслуженный деятель искусств», я не знаю. У меня есть другие награды, которыми я дорожу. Я – лауреат премии международного конкурса имени С. Лемешева, прошедшего в Твери, и Всесоюзного конкурса вокалистов имени М. Глинки в Алматы.
– Во все времена оперный театр был культовым местом светского общества. Именно любители оперного жанра придумали крылатую фразу «Театр начинается с вешалки». Возможно, чтобы быть услышанной, узнаваемой, Вам надо давать сольные концерты?
– Сольные концерты я даю с 2006 года. Сама все организовываю, приглашаю своих коллег по театру и консерватории. Концерты прошли в 2008, в 2011 годах. В 2012 году дала концерт в «Малахитовом» зале театра оперы и балета. Он был посвящен 70-летнему юбилею Кыргызского театра оперы и балета. Прошел ровно, но от души. Многие зрители меня хорошо знают. Ну а в марте прошлого года на свое 50-летие состоялся мой бенефис.
Омурбек Сакеев, он работает у нас в оркестре гобоистом, расписал мне партитуру арии Лючии из оперы «Лючия ди Ламмермур» Г. Доницетти. Это очень сложная ария и длится она около одиннадцати минут. Я включила в своей репертуар арию Лакме из оперы «Лакме» Л. Делиба, арию заводной куклы Олимпии из оперы «Сказки Гофмана» Оффенбаха. Эти очень колоритные сложные арии у нас были исполнены впервые мною. Также я исполнила Болеро Елены из оперы «Сицилийская вечерня» Джузеппе Верди. Дуэтом партии Лакме и Малики из оперы «Лакме» мы исполнили вместе с Заирой Раимбековой. Первое отделение прошло у меня на одном дыхании. Одна сцена из спектакля, в которых я была занята, сменялась другой. Партию герцога из оперы «Риголетто» исполнил заслуженный артист Кыргызской Республики Садирбек Жумашов, а завершила я свой концерт арией Царицы ночи из «Волшебной флейты» Моцарта. Тогда, поздравляя меня, директор театра Тимур Сагынбаевич Саламатов еще раз отметил мой профессионализм. В программу своих концертов я всегда включаю сцены из опер, арии, романсы и песни зарубежных и русских композиторов. Даже без званий я считаю себя счастливой, потому что сегодня слушать оперу приходят настоящие любители оперного искусства и мои поклонники.
— У Вас никогда не возникало желания уехать из страны?
— Однажды довольно известный российский продюсер предложил мне сняться в фильме «Человеческий голос» и даже стать его гостьей на Каннском кинофестивале во Франции. Но я отказалась. Зачем мне уезжать из Кыргызстана? Я родилась и выросла здесь. Здесь живут мои родные. Да и потом, на чужой земле создать свой театр невозможно, для этого нужна живительная почва родной культуры. Я черпаю вдохновение, и голос мой звучит только здесь.
Нурия ШАГАПОВА.
Фото из архива Светланы ГУСАРОВОЙ.
