На днях нам в редакцию позвонила молодая женщина с благодарностью в адрес Министерства социального развития. Она рассказала, что после инсульта их бабушка уже год как не ходит. Когда они обратились в министерство, те быстро откликнулись на просьбу – выделили инвалидную коляску. А председатель врачебно-трудовой экспертной комиссии (ВТЭК), как оказалось, специально вышла из отпуска, чтобы помочь этой семье.
Желая узнать больше о положительных реформах в таком важном для нашего государства ведомстве, мы побеседовали с министром соцразвития Кудайбергеном БАЗАРБАЕВЫМ, который был назначен на эту должность всего несколько месяцев назад. В беседе министр сразу же выделил три основные наши проблемы – дети, люди с ограниченными возможностями здоровья и бедность.
В мире кривых зеркал
– Наверное, самой популярной в прессе является тема усыновления. Давайте начнем с этого.
– Если говорить об усыновлении или удочерении, то мы сейчас находимся в мире кривых зеркал. У нас будто бы отсутствует тема национального усыновления. Все внимание и общественности, и прессы переключилось на международное усыновление. А в приоритете – национальное, которое, как показывают цифры, в Кыргызстане развито. Так, за период с 2010 по первое полугодие 2013 года включительно были усыновлены 3607 детей (1168 детей – в 2010 г., 1072 – в 2011 г., 1003 – в 2012 г. и 364 ребенка – в 1-м полугодии 2013 г.), то есть в среднем нашими гражданами ежегодно усыновляется по 1000 детей. Вот об этом нужно говорить. Что касается международного усыновления, то оно последние два года не ведется. Наше министерство занимается этой проблемой всего полтора года, и каких-либо массовых нарушений выявлено не было. Да, были два факта, которые запятнали имидж всего нашего министерства. Но это были не свершенные факты продажи детей, а попытки, которые предотвратили наши правоохранительные органы. Фактов торговли детьми у нас не было и нет. Поэтому постоянно поднимать эту тему в прессе считаю просто аморальным.
– Не секрет, что в этой сфере сильно развита коррупция. Что делается для того, чтобы ее хотя бы минимизировать?
– Коррупционным проявлениям в этой сфере способствует ограничение. Например, от каждой страны имеют право заниматься международным усыновлением всего по три организации. Так, от каждого штата Америки, где действуют свои законы и потому он выступает почти как самостоятельное государство, к нам могут приезжать организации. В результате только из США набралось 46 компаний, а квота – всего три. Конечно, остальные начнут искать пути – праведные и неправедные, будут попытки коррупции. Поэтому мы подготовили новое положение о снятии квоты. К нам свободно смогут приходить иностранные компании без ограничений. Но мы ужесточаем требования к аккредитации. В конце сентября мы планируем также организовать телемост с 9 детьми, которых усыновили в США, чтобы показать, как они там живут. Пока общественность Кыргызстана будет думать, что международное усыновление – это торговля детьми, усыновление у нас развиваться не будет. Дети, которых не забрали к себе наши граждане, тоже имеют право на достойную жизнь в семье. А у сытой заграницы есть такие возможности. Наше министерство также создало банк данных детей, которые могут пойти на международное усыновление – всего 161 ребенок. Важно понимать механизм усыновления: сперва дети идут на национальное усыновление, и уже потом те дети, на которых не остановилось внимание кыргызстанцев, – на международное. В основном это дети с ограниченными возможностями – физическими или психическими.
Через призму своего окна
– Вы затронули тему людей с ограниченными возможностями здоровья. Какова ситуация на данный момент, и что делается для того, чтобы улучшить условия жизни для таких людей?
– У нас по республике 149 тысяч лиц с ограниченными возможностями здоровья, из них 25 500 тысяч – дети до 18 лет. Из этих детей лишь 391 ребенок находится в интернатах. У нас было 3 детских психоневрологических дома-интерната – в Чуйской, Джалал-Абадской и Таласской областях. Где остальные дети? Сидят дома. В лучшем случае они могут общаться через Интернет по компьютеру. Эти люди в нашем государстве живут и познают мир через окно своего дома, не выходя за его пределы. В кыргызском языке есть понятие «кур намыс». На русский это можно приблизительно перевести как «фобия». Когда родители из страха перед мнением окружающих прячут своих детей с ограниченными возможностями дома или в интернатах. А раз их не видят, то и отношение общества к ним такое, как будто их нет. Будто общество состоит сплошь из здоровых людей. Мы должны адаптировать ЛОВЗ к обществу и гуманизировать наше общество к ним. Мы издали законы, заставляющие наших бизнесменов и организации делать ко всем зданиям пандусы, не видя таких людей. Поэтому у нас в городе так мало пандусов и прочих приспособлений, облегчающих им жизнь. Мы чураемся этой проблемы. А она есть. Нужно коренным образом менять наше мышление. Нужно, чтобы эти люди жили в нашем мире. У всех равные возможности. Кыргызстан в 2011 году присоединился к Конвенции о правах инвалидов. Мы разработали комплекс мероприятий, выполняя которые постепенно перейдем к ее ратификации. Министерство сегодня активно работает над этим. С этой недели начнется показ по гостелевидению социальных роликов о жизни людей с ограниченными возможностями, настойчиво акцентируя внимание на то, что они есть и живут рядом с нами. И тогда общество, не дожидаясь указки, начнет что-то делать для них. Наши ЛОВЗ, увидев себя в этих роликах, тоже станут активнее. Некоторые из таких людей работают в международных организациях, НПО, они настолько активные, сильные духом люди, что мы должны о них говорить. Зита и Гита – это наши маяки, образцы того, как надо бороться с недугом. Они своим примером показали, что у каждого в этом мире есть свое место, и не имеют права показывать слабинку. А если будут искать к себе снисхождения, то такими и останутся. На одно государство сейчас полагаться не приходится. Мы должны двигаться вместе – государство, общественные и международные организации, люди. И работа в этом направлении уже ведется.
– А как решается вопрос с трудоустройством ЛОВЗ?
– Эта тема очень актуальна. Закон о том, что не менее 5% от состава работающих могут составлять люди с ограниченными возможностями, принят. Принято постановление правительства о госзакупках нашим министерством продукции у предприятий слепых и глухих. Но у нас есть и другой закон – о тендере. У нас в законодательстве много подобных противоречий… Знаю, что в аппарате Жогорку Кенеша работают наравне со всеми люди с ограниченными возможностями. Что же касается частных работодателей, то здесь каждый решает вопрос по-своему. Наше министерство определяет направление, в котором должно двигаться общество. И, как мне кажется, у нас получается.
– В чем заключается планируемая реформа ВТЭК?
– Вы удивитесь, когда узнаете, что основные принципы и положения, по которым работал советский ВТЭК и сегодняшний МСЭК, были заложены еще в 1932 году, почти 100 лет назад. И с этого времени они в целом не менялись. Но никто этому не придавал значения. О реформе системы МСЭК говорят последние 2-3 года, но реальных шагов не делалось. Предлагаемая нами реформа состоит из 3-х этапов. Первый этап – это отказ от инвалидности (1-й, 2-й и 3-й групп) и шаг к социализации. Если раньше человек, получивший 1-ю и 2-ю группу инвалидности, лишался возможности работать, зато получал пенсию, на которую мог прожить, то сегодня, получая инвалидность, человек хочет продолжать работать. Такова рыночная ситуация, что он вынужден работать. А инвалидность запрещает ему это. Мы предлагаем перейти к общемировой практике – к балльной системе. При определенном количестве баллов человек может работать. Второй этап – борьба с коррупцией. У нас по стране 27 МСЭКов, отдельные начальники которых работают на местах по 15-20 и более лет. В предлагаемом проекте положения мы вводим ограничение на срок их службы, а также их ротацию. Третий этап будет длиться с 2014 по 2016 год и заключается в смене методологии и стандартов здравоохранения.
Временные трудности
– Какое количество семей получает госпособия и в каком размере?
– Ежемесячное государственное пособие семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, получает 121 тысяча семей, где проживает 361 тысяча детей. Возьмем среднюю семью, состоящую из 5 человек – мамы, папы и трех детей. Если доход в ней на каждого члена семьи составляет не более 580 сомов, этой семье положена социальная помощь от государства. Гарантированный минимальный доход в 2010 году составлял 310 сомов, в 2011 году – 370 сомов, в прошлом году он составил уже 580 сомов. С 1 ноября этого года гарантированный минимальный доход вырастает до 640 сомов. В 2014 году он достигнет 705 сомов. Общая сумма, предусмотренная государством на пособия в этом году, – 2 млрд. 424 млн. сомов. В бюджете на 2014 год мы закладываем 2 млрд. 844 млн. сомов.
– Не кажется ли Вам, что пособия развивают в наших людях иждивенчество? Ведь большинство бедных семей проживает в сельской местности, а жить в селе и быть бедным стыдно. Есть земля, есть рабочие руки, которые и прокормят. Наверное, наши люди просто не хотят работать.
– Я с вами полностью согласен. Приходится признать, что наши люди действительно сейчас определенным образом подстраиваются под пособия. Если семья имеет трактор, земельный надел или живность, то пособие ей не полагается. Другое дело, что нуждаемость в этих пособиях определяется в айыл окмоту, они же собирают и оформляют необходимые справки, которые затем передают в районные отделы соцзащиты. Мы перепроверяем до 20% заявок на пособия, но в целом опираемся на данные айыл окмоту, поскольку считаем, что они знают реальную жизнь на местах лучше нас. Желательно, конечно, давать не рыбу нашим людям каждый день, а удочку, чтобы они могли сами ловить ее. Приучать молодое поколение к труду. Но сейчас бедность происходит от безработицы, нет фабрик, заводов. И государство помогает таким своим гражданам.
– А что делается для того, чтобы вывести их из этой ситуации?
– Хочу заметить, что эти люди находятся во временной трудной жизненной ситуации, а не постоянной. В первую очередь они сами должны трудиться. Выход из этой ситуации я вижу в создании новых рабочих мест. Сегодня сам человек должен быть активен.
– Количество таких семей год от года растет или уменьшается?
– По количеству таких семей роста у нас нет. Как не приходится говорить и о сокращении. Однако идет рост размера выплаты этих пособий, как я уже говорил.
«Сердце всегда болит»
– Какие чувства Вы испытали, столкнувшись с новой для Вас средой, новой работой?
– Это заблуждение, что я с этой сферой не знаком. Я занимался вопросами соцзащиты Первомайского района еще в далеком 1994 году. В конце 90-х годов по моей инициативе в освободившемся здании РОВД Первомайского района мы открыли приют для лиц без определенного места жительства. Я по всему городу искал кровати, одежду, посуду… Придя в министерство, я открыл для себя здесь много проблем. За последние три года я – 9-й министр соцзащиты. И сотрудники аппарата уже привыкли к тому, что каждые 3-4 месяца меняется министр. Поэтому относятся к работе приспособленчески. Я всю жизнь работаю в госструктурах, и для меня все сотрудники одинаковы, невзирая на их политические пристрастия. У меня к сотрудникам лишь одно требование – работать. И с каждого я спрашиваю по его делам. Я сам работаю с утра до вечера, и сотрудники мои работают так же. За лето я объехал всю страну, побывал во всех 15 домах-интернатах, которые находятся в ведении министерства. Своими глазами увидел их жизнь.
– У вас особое министерство, где должны работать не просто профессионалы, а люди с большим и добрым сердцем.
– Мы набирали на конкурсной основе сотрудников по открывшимся вакансиям. С каждым я позже побеседовал и задал вопрос: «Вы верите в справедливость?» И каждый ответил мне: «Верим». Социальные проблемы надо чувствовать сердцем и к каждой боли относиться как к своей. Погружаясь в человеческие проблемы, начинаешь испытывать чувство вины за несделанные в прошлом дела. И это чувство вины не дает покоя. Сердце всегда болит. Особенно в дни приема, которые провожу еженедельно в определенный день. Но я часто разговариваю жестко, на равных, говорю людям, чтобы чересчур не опекали своих ЛОВЗ-родственников. Чтобы у них развивались борцовские качества, сила духа. Иначе они лягут, забросят себя и ничего делать не будут.
– А как обстоят дела с зарплатами сотрудников вашего ведомства, соцработников, которым нужно приплачивать только за «вредность»?
– В нашей системе работает около 3900 человек, из них половина – госслужащие, половина – соцработники. Ранее наши сотрудники получали зарплату по 2500 сомов. Учитывая, что прожиточный минимуму сейчас равен 4630 сомам, можно сказать, что наши сотрудники, помогая обездоленным, сами являлись таковыми. С 1 октября повышается зарплата госслужащим. С января следующего года, и это уже заложено нами в бюджете, будет повышена зарплата и соцработникам, которые по зарплате выравняются с госслужащими. Это наше достижение.
Беседовала Маргарита ЛАЗУТКИНА.
