Даже воры в законе и тюремные паханы ходили перед ней смирно, называя её «мать родная». Бесстрашно, в одиночку, заходила она в чумные и тифозные бараки, где кроме губительной заразы её вполне могла поджидать и заточка в руках сошедшего с ума уголовника…
Чтя клятву Гиппократа, эта благородная женщина в белом халате после усмирения лагерных восстаний с одинаковым вниманием и заботой перевязывала раны и надзорсоставу, и смутьянам в робах и ватниках…
Розалия (Вардуи) Христофоровна Егиазарова прожила более 90 лет. Из них свыше полувека в Кыргызстане. Представляете, начинала службу в качестве тюремного медика еще при Иосифе Сталине, а на заслуженную пенсию в звании подполковника МВД вышла при Аскаре Акаеве!
Мне посчастливилось лично беседовать с этим настоящим знатоком уголовно-исполнительной системы (УИС) СССР и нашей республики, узнавал невероятные факты. И вот пришло время вспомнить о них…
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГУЛАГ!
Родилась Розалия в 1914 году в простой армянской семье в Армавире Краснодарского края.
Ее отец, железнодорожник, будучи малограмотным, тем не менее очень хотел дать детям достойное образование. Для этого перевез Розу с младшей сестрой Ольгой в Ленинград. Там они обе получили дипломы врачей. Увы, сам отец вскоре погиб под поездом…
В 1938 году Розалия окончила Ленинградский мединститут, по направлению ей полагалось отработать три года. Как водится, в Северную Пальмиру приехали «купцы» из разных наркоматов — вербовать кадры.
«Если кто согласен взять меня на должность хирурга, поеду хоть на край света», — громко сказала уроженка Кубани. Вскочил тут представитель НКВД, весь аж сияет: «Девушка, нам как раз таки нужны хирурги, просто позарез нужны. И именно там, где вы хотите — на самом краю света — на Дальнем Востоке!»
Вот так, после спецпроверок и подписок о неразглашении кучи державных тайн юная выпускница попала в Хабаровск, в Управление шоссейностроительных лагерей НКВД Дальневосточного края — вотчину архипелага ГУЛАГ. Отметим, что в октябре 1938 года край был разделен на Приморский и Хабаровский, в связи с чем статус управлений и масштаб их деятельности периодически менялся. Всего к 15 февраля 1939 года численность заключенных ИТЛ на Дальнем Востоке уже превышала 528 тысяч! И здоровых среди этих более чем полумиллиона бедолаг было еще поискать…
ПОСЛЕ 3-МЕСЯЧНОГО ЭТАПА В УСЛОВИЯХ ЖУТКОЙ ТЕСНОТЫ УРОЖЕНЦЕВ СРЕДНЕЙ АЗИИ ИЗ ТЕПЛУШЕК СОЛДАТЫ ИЗВЛЕКАЛИ СКРЮЧЕННЫМИ, ИХ ДАЖЕ РАЗОГНУТЬ НЕ МОГЛИ!
Сложное время. На четыре подразделения, как называли лагеря, всего два врача — Розалия да девушка-москвичка. А больных — масса! Пришлось ей не только хирургией заниматься, но быть и терапевтом, и невропатологом, и даже роды принимать.
Картина представилась шоковая. Заключенные спали на нарах из жердей, сверху — соломенные тюфяки. Питались только солониной и такой же соленой рыбой, гнилой картошкой, пресными кашами… Людей мучил гнус. А какие там комары-ы…
Встречались болезни, с которыми нынешние эскулапы, пожалуй, даже и не были знакомы. Трахома, например, или оспа.
Однажды в 1939 году прибыл этап из Средней Азии. Три тысячи кыргызов, узбеков, казахов и представителей других национальностей гнали на Дальний Восток через всю страну в теплушках почти три месяца! Условия нечеловеческие, набили их там, как сельдей в бочку. Лежать невозможно — дикая теснота. Большинство всю дорогу просидели в «турецкой позе» — скрестив ноги. Так и выносили их оттуда солдаты — скрюченными. Из-за контрактуры суставов их разогнуть даже не могли! Плюс цинга. Распухшие, кровоточащие десны буквально разрывали щеки. К тому же у этих обтянутых кожей живых скелетов был жуткий авитаминоз — пеллагра. Сейчас такого точно не встретишь! Вследствие этого — три «Д». То есть, одновременно дерматоз (поражение кожи), диарея (понос) и деменция (нарушение психики). Был случай, когда такой вот ополоумевший от «3 Д» узник неожиданно напал на Розалию и пытался её задушить. Если бы не конвоир, дело кончилось бы плохо…
ОБИТАТЕЛЬНИЦЫ ЖЕНСКОГО ЛАГЕРЯ ПОДНЯЛИ ИЗ-ЗА ЭТОГО БУНТ!
Острая проблема — отсутствие лекарств. Плюс голод. Особенно тяжко пришлось в зимние месяцы 1942-43 годов. Люди ели затируху из муки да высушенный конский щавель. Умирали десятками. Их даже хоронить не успевали, зимой же земля, как камень! Приходилось ждать до весны, складывая обледеневшие трупы в штабеля…
«Визитной карточкой» подобных мест традиционно считается туберкулез. И в вотчине Розалии Егиазаровой, конечно, тоже были пораженные палочкой Коха. Но специфический бич — таежный энцефалит. Укус крохотного лесного клеща поражал мозг, и при неоказании квалифицированной помощи летальный исход был обеспечен. Однажды на отдаленном лесоповале среди зеков, прорубавших стратегическую трассу к Тихому океану, энцефалитом заболели сразу 10 человек! Троих спасти не удалось… Зимой — обморожения. Особенно страдали жители южных республик. С трассы же в медсанчасть чаще всего привозили придавленных кедром. Иной раз — насмерть. Как и во всяком тюремном спецблоке не переводились пациенты с колото-резаными и огнестрельными ранами, жертвы междоусобиц, мести и расправ.
Розалия Христофоровна признавалась, что однажды на соседнем маршруте случился крупный «бабий бунт». Женщины-заключенные вдруг устроили бузу — разделись все поголовно и потребовали себе… мужиков. Организм, плоть и нервы уже не выдерживали. Ведь по 15-25 лет порой отсиживали. Так туда даже вооруженных солдат не рискнули ввести!
А КАК БЫЛО С ЛИЧНОЙ ЖИЗНЬЮ, ДОСУГОМ И ОСТАЛЬНЫМ В «МЕДВЕЖЬЕМ УГЛУ»?
В 1938 году, почти сразу по приезде к месту службы, Розалия познакомилась с инженером-строителем из системы НКВД Федором Прокофьевым, с которым вскоре и сыграли свадьбу.
Жили они, вольнонаемные и инженерно-технический персонал, в общежитии или на частных квартирах. В редкие минуты отдыха собирались для модного тогда преферанса, в шахматы играли, устраивали чаепития. Ну и концерты были. Розалия иной раз могла всего «Евгения Онегина» спеть, арию от начала до конца.
Обожала она слушать патефон-танго, фокстроты, романсы Шульженко, Козина, Александровича, Изабеллы Юрьевой… Собрала в итоге завидную коллекцию грампластинок.
О событиях в стране и мире узнавали благодаря политинформаторам, а также радио и газетам. Правда, сами корреспонденты на объекты ГУЛАГа не заглядывали. Не писали тогда о лагерях, и фотографировать эти объекты без спецкоманды запрещалось.
Как же Розалия Егиазарова относилась к своим пациентам? Специфический ведь люд был… В личном плане эмоции не допускались, только действия по инструкции. В палатах обследовались и гражданские, и военнослужащие, и осужденные. Всех без исключения лечили одинаково.
Личностей всесоюзного масштаба типа Александра Солженицина или Осипа Мандельштама на шконке нашей героине встречать не приходилось. Их, как правило, этапировали дальше — в Магадан и на Соловецкие острова. Но попадались, безусловно, по-своему интересные представители интеллигенции. Инженеры отбывали сроки, режиссеры, учителя… К примеру, помощником у Егиазаровой был талантливый врач Семен Семенович из Уссурийска. Он просто как-то раз, ненароком, испортил плантацию целебного женьшеня, вот и посадили его на 10 лет за «экономическую диверсию».
Правда, в семье не без урода. Однажды приставили к ней фельдшером некоего Клигмана. Коренной петербуржец, уже в летах, дело свое знал превосходно. Оказалось, что он наркоман со стажем. Ничем не гнушался ради сильнодействующих препаратов, даже заурядной кражей промышлял. Пришлось отправить Клигмана на общие работы, лишив теплого местечка…
ВЗРЫВ — И СОТНИ ЛЮДЕЙ ПРЕВРАТИЛИСЬ В КРОВАВОЕ МЕСИВО, РАНЕНЫЕ ПОХОДИЛИ НА ОБУГЛЕННЫХ ЗОМБИ, А НАД НАХОДКОЙ ПРОШЕЛ ДОЖДЬ ИЗ ЯДОВИТОГО МАЗУТА
Собеседница много чего перевидала на своем веку. И с ножами на нее нападали, и в карантинную зону, где холерные власовцы сидели, без конвоя заходить приходилось. Страшных эпизодов хватало.
Но по-настоящему она была напугана в 1946 году.
24 июля того года из Находки в Магадан на борту гигантского парохода «Дальстрой» должны были отправить топливо, провиант, стройматериалы, но главное — особый груз для буровзрывных работ. Плюс партию «забайкальских казаков». Так кое-кто расшифровывал тогда термин «з/к». Вот Егиазарову в составе специальной комиссии и командировали до Владивостока.
Участник войны в Корее, отважный фронтовик Всеволод Банкович, капитан уже стоявшего под погрузкой «Дальстроя», радушно пригласил визитеров отобедать у себя в кают-компании. Но чуя неясную тревогу, Розалия отказалась, мол, спасибо, но времени в обрез. Коллеги поддержали её и на катере они поплыли к противоположному берегу бухты… Только они сошли на землю, как сзади раздался оглушительный грохот! Оборачиваются — и глазам не верят: только что мирно качавшийся на волнах «Дальстрой» был разорван пополам чудовищным взрывом и объят гигантским пламенем. На борту сдетонировала взрывчатка, потом и нефть полыхнула. Все члены спецкомиссии тут же стали принимать покалеченных в порту, оказывать экстренную помощь круглосуточно.
Граждан настигла жуткая смерть и от взрыва, когда их разносило в клочья, навсегда вбивало покореженные тела ударной волной в ограждения бараков и портовых зданий, и от поднявшегося тарана мини-цунами, и от горящего мазута, превращавшего всех в обугленные головешки.
Это был настоящий ад!
К слову, изуродованные останки капитана В. Банковича нашли лишь на следующий день под грудой свай с осколком в затылке…
Катастрофа у мыса Астафьева оказалась такого масштаба, что о ней Берия ежечасно докладывал самому Сталину. На месте ЧП побывала высокая делегация из Кремля и НКВД. Но трагедия эта, на долгие годы потом засекреченная, по-прежнему вызывает вопросы. В частности, по отдельным источникам в трюмы «Даль- строя» загрузили 7400 тонн тротила и аммонала, а в докладе Иосифу Виссарионовичу цифра значилась в разы меньше — от 750 до 917 тонн. Наверняка, и общая цифра людских потерь всего лишь в 105 человек также была на самом деле иная.
Крайне любопытными оказались и следующие события.
4 августа, спустя всего 11 дней после кошмара с «Дальстроем», в районе пади Ободной, в 8 км от Находки, на воздух взлетело разом 6000 тонн ящиков с TNT (тринитротолуол) из США, хотя эти склады еженощно охранялись войсками. В итоге жертвы и три огромных воронки.
Вместо спалённого и ушедшего на дно «Дальстроя» рейсы на Колыму стали осуществлять «Генерал Ватутин» и «Выборг». Однако, несмотря на беспрецедентные меры безопасности, уже 19 декабря 1947 года оба судна в бухте Нагаева были также полностью уничтожены силой 3 тысяч 313 тонн перевозимых взрывчатых веществ!
Навсегда исчезло большинство построек порта, сильно пострадал и сам город Магадан. Погибли 90 человек.
Безусловно, сразу же стали муссироваться версии о диверсии. Однако, что удивительно, после долгого следствия суровые люди в погонах пришли к такому выводу — терактов не было, лишь преступная халатность разного уровня чиновников, допустивших грубейшие нарушения порядка хранения и транспортировки взрывчатых и огнеопасных средств.
ТАК КТО ЖЕ ОН: ГЕРОЙ-ЛЕТЧИК ИЛИ БАНДИТ-НАЛЕТЧИК?
В биографии Розалии Христофоровны отмечен крайне необычный случай, и поныне вызывающий дискуссии у исследователей тайн II Мировой войны…
Дело начиналось так. Привезли как-то в ее лазарет новое белье и медикаменты. Ну, вечером она приняла все по описи, а утром глядь — пусто! Ночью кто-то проник туда и все вытащил, подчистую.
Ох, и взорвалась Розалия! Ведь по воровским понятиям медики, называемые на жаргоне «лепилами», считались неприкосновенными. К ним каторжане относились трепетно. Оно и понятно — человек в белом халате мог назначить особую диету или дополнительный паёк, дать освобождение от работы, а то и вообще актировать домой по состоянию здоровья. К тому же в отличие от суровой администрации врачи относились к ним как к людям, пусть и с темным прошлым. За это и уважали. Егиазарову так вообще называли «мать родная».
И тут вдруг такое беспрецедентное по своей сути нападение!
Сначала, естественно, она доложила что и как в оперчасть, а потом вызвала к себе пахана зоны.
«Кто украл? Как он посмел?!» — кричала она ему в лицо. А тот: «Не надо волноваться, все будет в порядке». Через некоторое время даже указал место среди сосен, где было спрятано похищенное.
Позже, смеясь, пояснил ей: «Не хотели мы тебя обидеть. Просто наши «авторитеты» решили испытать одного молодого вора, вот и дали задание — ночью любыми путями выйти из жилой зоны, забраться в больничку, тихо снять часы с руки дежурного, незамеченным вернуться в барак, а на следующий день тем же путем вернуть их владельцу. «Ходики» тот вор увести не смог, но, чтобы окончательно не провалить «экзамен», решил, болван, украсть казенное имущество, которое и спрятал в тайге!»
Тем временем положение на фронтах начавшейся войны становится критическим. Сталин предлагает криминальной братии альтернативу — либо остаетесь за колючкой, либо получаете шанс искупить вину перед Родиной на передовой. И вариант этот предпочли многие. Розалия Христофоровна как раз была членом спецкомиссии. Добровольцев отбирали по состоянию здоровья, ну и постатейно. Например, «контре» и «врагам народа» не доверяли, а во-вторых, среди них было много уже пожилых…
Вышеупомянутый урка, кто указал среди сосен место схрона незадачливого воришки, тоже согласился сменить барак на воинский блиндаж. И досрочно покинул лагерь.
И в чем же цимус всей этой истории?
Розалия Христофоровна даже много лет спустя утверждала: тот отпетый сумел окончить лётную школу, стать воздушным асом и в ходе Великой Отечественной удостоиться звания Героя Советского Союза!
Между тем известно всего о менее десяти выходцах из пенитенциарной системы, прошедших военные трибуналы и ставших Героями. Среди них воспитанник Уфимской трудовой колонии Александр Матросов, закрывший грудью амбразуру фашистского дзота; Алексей Отставное и Леонид Ефимов за форсирование Днепра; Владимир Бреусов — за штурм позиций под Харьковом; Виктор Еронько, в одиночку уничтоживший роту немецкой пехоты; Владимир Ермак за мужество при обороне Синявских высот; штрафник Владимир Карпов за достижения в армейской разведке.
Так вот единственным летчиком среди этой когорты был и остается лишь Иван Яковлевич Сержантов. Но вот оказия — в его закрепленной описи деяний нет никаких упоминаний об отсидке! Может, советские историографы просто вымарали всё негативное, чтобы не марать позорным фактом пребывания в ГУЛАГе светлое имя отважного истребителя, сумевшего сбить в общей сложности, самостоятельно и в группе, 22 вражеских борта со свастикой?
Увы, Розалия Егиазарова не оставила точных хронологических параметров нахождения в ее ИТУ Ивана Сержантова. Неизвестно вообще, где тот был осужден, за что, сколько успел отсидеть, когда именно его отправили из зоны Отчизну защищать…
Возможно, он действительно человек невероятно запутанной судьбы, о деталях которой в былые времена даже заикаться боялись?
Давайте разбираться в имеющихся метриках. Иван родился в Витебской области 17 февраля 1919 года в семье крестьянина-бедняка. Отец, увы, рано ушел на тот свет. Пятеро его отпрысков сразу осиротели без кормильца. С шести лет Иван, начиная с кнута подпаска, сумел-таки накопить чуток денег, благодаря чему в 1937 году окончил 7 классов и поступил в ПТУ Оршанского льнокомбината, овладел профессией ткача. Причем параллельно, вроде как занимаясь в тамошнем аэроклубе. После прошел подготовку в Одесской авиашколе. В Красной Армии числится с 1938 года. В 1941 году окончил еще и Чугуевскую школу военных пилотов. Сражался на Юго-Западном фронте. К финишу жизни гвардии-лейтенант Сержантов сумел совершить 258 боевых вылетов, провести 85 воздушных боёв и уничтожить более двух десятков самолетов противника.
Умер трижды раненый Иван Яковлевич 29 апреля 1943 года. С почестями похоронен в Ростове-на-Дону. В августе 1943 года ему посмертно, за мужество и доблесть, присвоили Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая звезда». Казалось бы, безусловный пример для подражания!
Однако, нисколько не умаляя ратных подвигов этого аса отметим, что в финале он погиб не на бреющем полете в охоте за очередным «Мессером» или штурмуя аэродромы с зенитными гнездами, а… отравившись спиртом, который подлые нацисты щедро оставляли после себя в ловушках на участках отступления.
Но интересно другое!
Судя по очень компактной биографии Ивана Сержантова, пестрящей перечислением разных заведений, где он беспрерывно обучался, действительно сомнительно, чтобы этот 25- летний парень еще и в ИТК побывал, к тому же в высоком криминальном статусе. Просто не успел бы!
Но как же тогда свидетельские показания Егиазаровой, разве мог живой очевидец ошибаться? Получается, что жизненный путь Сержантова для общественности политработники действительно взяли и подкорректировали? Вопросы остаются…
С ДАЛЕКОГО СЕВЕРНОГО КРАЯ ПОД ЖАРКОЕ СОЛНЦЕ АЗИИ
1948 год. Поворотный для Егиазаровой.
Ее мать, эвакуированная ленинградская блокадница, тяжело хворала, вот и перевелась Розалия с Дальнего Востока сюда, во Фрунзе, ухаживать за ней.
Южный город встретил ее назначением в УМЗ (Управление мест заключения), где требовались опытные специалисты. Проблемы с медобслуживанием и обеспечением в пенитенциарной системе тогдашней Киргизии были примерно те же, что и в Приморье. Разве что климат мягче, да лагерей меньше.
Непосредственно у операционного стола Розалия Христофоровна теперь не стояла. Кабинетная началась работа – отчеты, справки, создание новых медподразделений и штатных единиц в СИЗО и исправительно-трудовых учреждениях, кадровые вопросы…
К сожалению, судьба часто полна разных зигзагов.
В июне 1948 года у Егиазаровой умер ее крохотный младенец Костенька. Аллергический шок. В январе 1949 года, на границе Белоруссии и Литвы, в боях с недобитыми полицаями и националистическими карателями погиб муж Федор. А через месяц скончалась мама. Троих, самых дорогих ей людей, она лишилась менее чем за год! Это было для неё колоссальнейшим потрясением.
Вторично Розалия вышла замуж лишь в 1958 году. Ее избранником стал фронтовик, офицер внутренних войск МВД Николай Головешкин. Родились сын Анатолий и дочь Валентина.
Вообще, род Егиазаровых примечательный, надо сказать. Ее близкие, прибывшие сюда из Армавира еще в 1924-1925 годах, сформировали одну из первых династий армянской диаспоры в стране Ала-Too. К примеру, ее дядя Эммануил возглавил столичный ликероводочный завод, а брат Борис после участия в Великой Отечественной войне прославился как ученый с мировым именем в области геолого-минералогических наук и гидрометеорологии, океанолог, академик АН СССР. Младшая сестра Розалии Ольга тоже стала светилом медицины, последние годы жила в северной столице России с сыном Владимиром Макаровичем Журава — профессором, деканом кораблестроительного факультета Санкт-Петербургского государственного морского технического университета.
ЖИЗНЬ, ОТДАННАЯ НА БЛАГО ЛЮДЕЙ
Общий трудовой стаж нашей героини составил 43 года. Начинала она рядовым сотрудником в лагерном здравпункте, а на пенсию ушла с должности начальника медотделения ВВ МВД в звании подполковника медицинской службы.
Отличника здравоохранения СССР и Заслуженного врача Киргизской ССР, обладателя свыше 40 наград, включая 14 правительственных, отлично знали не только в республике, но и по всему Союзу, радушно приглашали в гости.
В ходе своей работы она приложила колоссальные усилия по созданию поликлиники МВД, которую потом называли за комфортные условия лечения и внимательный персонал минисанаторием.
Выйдя на пенсию, Розалия Егиазарова активно общалась с родными, посещала концерты классической музыки и оперные спектакли, всегда интересовалась новостями, ухаживала за своей цветочной оранжереей.
Розалия Христофоровна признавалась:
— Хотя и не сложилась моя научная карьера, но я ни о чем не жалею, честное слово! Я помогала людям и словом, и делом, особенно на практике, многим подарила жизнь… Это ли не главное?
«КОЛЫМСКИЕ РАССКАЗЫ» ЭТО НЕ ТОЛЬКО «СУЧЬИ ВОЙНЫ», ЭТО БОЛЬШЕ ПРО МЕДИЦИНУ
Прославленный прозаик и поэт Варлам Тихонович Шаламов (1907-1982 гг.) провел в «местах не столь отдаленных» почти два десятка лет, в том числе как раз там, где работала Р.Егиазарова. Наиболее известен он как создатель цикла очерков «Колымские рассказы». И вот, казалось бы, их все читали, знают, даже экранизации были.
Но почему-то мало при этом обращают внимание, что во многом эти произведения посвящены именно медицинской проблематике. По собственному признанию автора, фельдшерские курсы давали ему шанс спастись от гибельных работ на рудниках. Однако важнее то, что помимо инстинкта самосохранения Шаламов в итоге пришел к осознанию того, что может и обязан теперь помогать собратьям по несчастью.
КАК ЛАГЕРНИКИ НАЗЫВАЛИ ГОСПИТАЛЯ И ЛАЗАРЕТЫ?
В 2008 году группа российских и британских ученых начала беспрецедентный исследовательский проект длиной в три года по изучению врачебной практики и профильных служб в сталинских лагерях ГУЛАГа.
Был использован богатый перечень источников, включая данные НКВД, архивные документы, мемуары узников, докторов и медсестер, многое другое. Так вот доктор Дэн Хили из университета Суонси отметил очень знаковую вещь: большинство выживших лагерников называли госпиталя и лазареты «гаванями милосердия». В одной из таких «гаваней» и начинала свою карьеру Розалия Егиазарова…
Дастан АСМАН.
Фото из архива автора и WWW.
