Случилось это в Кеминском районе Чуйской области. 33-летний Уларбек (фамилию по этическим соображениям опустим) последние три года спиртное не употреблял. Как он сам объяснил суду – пить бросил «после одного инцидента».
Был ли он пьян в ту ноябрьскую ночь? А если выпил, то много или мало? Показания свидетелей разнятся.
Допрошенный на судебном заседании криминалист ОВД Кеминского района утверждал, что в день совершения преступления Уларбек был полностью адекватен. Он, криминалист, с подозреваемым виделся и разговаривал. Никаких признаков опьянения не заметил.
Старший оперуполномоченный Чон-Кеминского АОМ ОВД Кеминского района тоже не смог определённо сказать, в каком состоянии был Уларбек. Может, выпивший, может, трезвый. Мужик как мужик.
И даже врач, проводивший медицинское освидетельствование нынешнего подсудимого, на вопрос его адвоката: «Был ли мой подзащитный в нетрезвом состоянии?» — уклончиво ответил: «Не знаю». – «Как это не знаете? Пахло или не пахло от него спиртным?» – «Не могу сказать».
А судили Уларбека за такое преступление, которое нормальный человек, находящийся в здравом уме и твёрдой памяти, с высшим образованием, ранее не судимый, вряд ли совершит. Уларбек нанёс 12 ножевых ранений случайному знакомому. Знакомый в страшных муках скончался…
В Уголовном кодексе этому преступлению соответствует статья «Умышленное лишение жизни другого человека, совершённое с особой жестокостью».
«Ребёнок сидел с нами…»
— Утром я позвонил своему сыну, – рассказывал отец убитого. – Телефон взял милиционер из местного РОВД и сказал, чтобы я принес паспорт Нурлана. Я спросил, что случилось. Мне сказали, что сын попал в больницу в Токмоке. Велели приехать в РОВД. В милиции я опять стал спрашивать, в чём дело и что произошло с моим сыном. «А у вас есть другие родственники?» – в ответ спросили меня.
Я сразу почувствовал неладное. Понял: произошло что-то кошмарное, непоправимое. Нурлана, наверное, уже нет в живых.
О смерти Нурлана милиционеры сообщили моему младшему сыну. А потом мы поехали в морг.
У погибшего 40-летнего Нурлана – четверо детей. Трое из них – несовершеннолетние. У Уларбека тоже есть сын. В момент, когда его отец решился на жестокое убийство, мальчику было всего четыре года. Адекватный, несудимый, образованный и трезвый (практически трезвый) отец в ту злополучную ночь таскал малыша за собой по пьяным компаниям.
— Ребёнок тоже с нами сидел, когда они разливали водку…
Это – чистосердечное признание в суде самого Уларбека.
И самое страшное: убийство Нурлана было совершено тоже на глазах ребёнка. Теперь его отец в тюрьме, а изрезанный, искромсанный ножом мужчина наверняка долго будет стоять у мальчика перед глазами. Если не всю дальнейшую жизнь…
Впрочем, само убийство, по словам подсудимого, случилось как раз из-за этого маленького мальчишки. Если бы Нурлан тогда не напился… Если бы не требовал «продолжения банкета»… Если бы не замахивался на уларбековского сынишку, не угрожал ему ножом…
Возможно, был бы жив и здоров.
«Приезжай, давай обмоем!»
Из показаний свидетеля Темирлана:
— Уларбек позвонил мне, поздравил с рождением дочери, предложил отметить. Я хотел, чтобы он ко мне приехал, но он отказался и пригласил меня к себе.
Мы немножко выпили. Потом всё-таки поехали ко мне в село, встретились с общим знакомым Нурланом и на поле, на капоте машины, ещё раз «обмыли» мою дочь. Вернулись в дом Уларбека – я, Уларбек, его маленький сын и Нурлан. А дальше – я уехал, а Нурлан остался с Уларбеком. Кажется, они ещё выпивали. Что там у них в конце концов произошло, я не знаю. Не видел.
Подсудимый вину не признал
Из показаний подсудимого:
— Тот день начался с того, что позвонил мой друг Темирлан. Звал в гости «обмывать» дочку. Я отказался. Через некоторое время он опять позвонил и сказал, что в таком случае сам приедет ко мне. Было это примерно в полчетвёртого дня.
Темирлан приехал не один, а с Жолдошем байке (раньше я его не знал, в тот день познакомились). Я купил бутылку водки и печенье, накрыл стол, чтобы угостить приехавших. Сам не пил. И до этого не пил – уже давно.
Думал, они посидят у меня подольше, но Жолдош байке сказал тост, и они быстро, минут через десять, куда-то засобирались. Оказывается, поехали в соседнее село, где есть кошара. Хотели там взять барана. Я решил ехать с ними, а со мной – мой четырёхлетний сын.
Жолдош байке остался у кошары ждать скот, который, как выяснилось, ещё не спустился с гор. А мы с Темирланом поехали дальше – в село, где он живёт. Остановились около толпы народа – там было какое-то мероприятие. Лошади… Я покатал сына на коне. Именно там мы встретились с Нурланом. Я его раньше знал, хотя и не очень хорошо. Знал как односельчанина Темирлана. Поздоровались…
Нурлан, по словам Уларбека, с кем-то ругался матом. Ругались вроде бы из-за лошади, которая сломала ногу. Нурлан по этой причине был, как говорится, на взводе, в состоянии сильнейшего волнения. Так сильно переживал, что тоже захотел выпить. С кем и по какому поводу? Например, с Темирланом, «обмывавшим» в тот день свою дочку.
Выпили, поехали провожать Уларбека. Проводы затянулись и переросли в посиделки у него дома.
Из показаний подсудимого:
— Нурлан сказал: «Ну че, зайдём? Посидим, выпьем?». Зашли – я, мой сын, Темирлан и Нурлан. Ребенок тоже с нами сидел допоздна. Темирлан не стал пить, он хотел
уехать, но Нурлан его не отпускал. В конце концов Темирлан не стал его слушать и уехал домой. Мы остались втроём: я, мой маленький сын и Нурлан.
«Ну чё, допьём?» – спросил Нурлан. Водка ещё оставалась. Долго сидели. Ребёнок тоже с нами сидел. Нурлан всё время звонил кому-то, вроде бы собирался уходить, но всё не уходил. Пил он один, пока не выпил всю водку. Потребовал ещё. Я ответил, что водки больше нет и денег нет, чтобы её купить. Нурлан ударил кулаком по столу: «Надо нормально встречать гостей!»
На столе лежал нож. Нурлан сначала просто ругался, потом схватил этот нож и направил его на моего сына. Я вырвал у него нож – так, что сам порезал руку. Мы стали бороться. То Нурлан оказывался снизу, то я. Нож был то у него, то у меня. Нурлан угрожал убить и меня, и моего ребёнка, стал меня душить…
Мой сынишка подумал, что мы играем. Подошёл поближе. Нурлан толкнул его – так сильно, что мальчик ударился о стену и заплакал. Я тоже чуть не заплакал – очень мне стало обидно и больно за сына…
Потом Уларбек, по его словам, потерял сознание. Или не потерял, но был как в тумане. А когда очнулся – увидел Нурлана в луже крови.
Виноватым в смерти НурланаУларбек себя не считает. Во-первых, потому что, по его словам, не нападал, а защищал себя и своего ребёнка. А во-вторых – опять же по его словам – ровным счётом ничего не помнит. Может, кто-то другой Нурлана убил?
Экспертиза установила…
В целях полного и всестороннего исследования всех обстоятельств дела были проведены несколько комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз.
По заключению экспертов, Уларбек обнаруживает признаки органического расстройства личности. Несколько раз падал, ударяясь головой, – отсюда и расстройство. Которое не делает, впрочем, Уларбека невменяемым. Он в состоянии отдавать отчёт своим действиям и руководить ими.
Степень алкогольного опьянения в момент совершения преступления эксперты определить затруднились. Вряд ли был Уларбек абсолютно трезв, однако не настолько и пьян, чтобы не осознавать, что творит. Если и выпил, считают эксперты, то самую малость. Значит, алкоголь тут тоже ни при чём.
И в состоянии аффекта подэкспертный в ту ночь не находился, хотя и говорит, что ничего не помнит. Аффект экспертиза не подтвердила.
Случилось с Уларбеком, по всей видимости, следующее. Три года не пил. И вдруг выпил. Повод-то значительный – у друга дочка родилась! С непривычки резко опьянел. Дали о себе знать перенесённые в юности черепно-мозговые травмы. Умножились на отцовские чувства…
При таком раскладе, по мнению психологов и психиатров, человек может на мгновение потерять разум даже от одной рюмки спиртного. И вполне может неправильно оценить ситуацию. Переоценить грозящую ему опасность. Обидеться, когда его не обидели. Испугаться, когда не пугали.
Заверениям подсудимого, что убивать он никого не хотел и нож в его руке оказался случайно, суд не поверил. Признал Уларбека виновным в умышленном убийстве с особой жестокостью. И приговорил к 12 годам исправительной колонии усиленного режима.
В пользу потерпевшей стороны с осуждённого взыскано в общей сложности (учитывая и моральный, и материальный ущерб) 281 785 сомов.
Ольга Новгородцева.
