Почти детективная история о том, к чему может привести путаница в правоустанавливающих документах.
Одна на дороге
Людмила Николаевна Ли из села Ленинское Аламудунского района умерла 17 декабря. Было ей 58 лет, последние годы преследовали её некоторые проблемы с сердцем. Но в тот день всё случилось неожиданно… И ударило по её родным одновременно с разных сторон.
Таксист, местный житель, подобрал Людмилу Николаевну в центре села, на перекрёстке. Женщина, которая, очевидно, очень плохо себя чувствовала, попросила отвезти её сначала в местный центр семейной медицины, а потом – в местную же аптеку.
Почему в аптеку? Здесь, в аптеке, говорят «ленинцы», работает провизор с медицинским образованием. И именно к работнице этой аптеки часто обращаются не просто за лекарствами или консультациями, но и за реальной медицинской помощью.
Таксист остался ждать около аптеки, а Людмила Николаевна легла под капельницу. На момент приезда её брата Андрея женщине стало совсем плохо.
— Она прямо обмякла у меня на руках, – вспоминает Андрей. – Я настоял на том, чтобы срочно ехать в больницу. Стал её поднимать и понял, что сил у неё совсем нет. Ноги не держат. Сам внутри похолодел: кажется, это – всё…
Куда в тот день ходила или ездила Людмила Николаевна, где и когда настиг её роковой сердечный приступ, случился он сам собой или что-то его спровоцировало – сегодня выяснить уже не получится. Почему в тот тень при ней были документы на родительский дом – тоже непонятно. Да и были ли они, документы? А если были – куда подевались?
Впрочем, о документах чуть позже.
В Чуйскую областную больницу поехали на том же такси. Там Людмилу Николаевну положили в отделение реанимации, а Андрея Владимировича (брат и сестра они сводные, по матери) отправили в аптеку с длинным списком лекарств.
Денег ему не хватило, пришлось брать взаймы всё у того же человечного таксиста. Потом оказалось, что нужны ещё какие-то лекарственные препараты. Потом на этом же такси Андрей Владимирович ездил в Ленинское, по дороге раздумывая, как обо всем сказать старенькой больной маме. Решил пока не пугать и ограничиться сообщением, что Люда в больнице, но страшного ничего нет, всё будет хорошо.
Врачи же не говорили ничего определённого. Причём говорили все по-разному. Одни уверяли, что ничего особо страшного действительно не происходит, полежит Людмила – и встанет. Другие советовали брату держаться и готовиться: сестра обречена и проживёт ещё максимум несколько часов…
Людмила Николаевна ненадолго пришла в себя и забеспокоилась о каких-то документах. Медики передали брату её просьбу: где-то (скорее всего, в такси) она оставила пакет с документами. Надо их поскорее забрать, чтобы не пропали.
Вместе с таксистом Андрей Владимирович обыскал весь салон машины. Сумка Людмилы Николаевны была на месте. Документов никаких не нашли.
Что за документы – брат тогда не думал. Главное было – сделать всё возможное, чтобы Люда выжила и поправилась. Он и делал всё, что от него зависело: занимал-перезанимал деньги на лекарства, дежурил у входа в реанимацию в ожидании, что его наконец пустят и позволят поговорить с сестрой. Прислушивался ко всему, о чем в его присутствии говорили врачи. Они вроде бы собрали консилиум.
И через некоторое время пропустили в палату Андрея Владимировича – попрощаться…
— Когда всё было кончено, – рассказывает он, – тело забрали в морг, а я поехал домой за её вещами. Маме так и не смог ничего сказать. Стал её потихоньку подготавливать: плохо, мол, там. У Люды то ли инфаркт, то ли инсульт, врачи говорят, что состояние очень тяжёлое…
Готовил маму, а сам собирал Людины вещи и договаривался на кладбище насчёт могилы и прочего.
Матери признался уже перед самыми похоронами.
«Никто и звать никак»
Смерть человека, кроме горя для близких, связана ещё с множеством формальностей. С оформлением и получением свидетельства о смерти, например. В процессе получения свидетельства о смерти сестры Андрей Владимирович столкнулся ещё с одной неприятностью: оказалось, что у него просрочен (а потому недействителен) паспорт.
— Не переживайте, – успокоили его работники центра обслуживания населения. – Прямо сейчас идите сфотографируйтесь, сдайте биометрические данные – и сегодня же получите паспорт. Только к паспорту нужна ещё регистрация по месту жительства.
Тут-то и выяснилось, что Андрей Пеньковский 1965 года рождения, проживающий в селе Ленинское по адресу: улица Виноградная, дом 22 «А», в базе данных вообще отсутствует. Такого дома на улице Виноградной нет, Пеньковского Андрея в Ленинском тоже нет, а его 83-летняя мать Тамара Михайловна хоть в базе данных и нашлась, однако проживает она, если верить базе данных, не на Виноградной, а на соседней улице.
Андрей Владимирович помчался домой – поднимать документы на дом. Семья безвыездно живёт здесь с незапамятных времён. Как же могло оказаться, что формально не существует ни дома, ни его жильцов?!
Документов дома не оказалось. Мать сказала, что все они были у Люды. Та, во-первых, незадолго до смерти собиралась оформлять «красную книгу», а во-вторых, у неё вроде бы зачем-то затребовали техпаспорт и другие бумаги, когда выходила на пенсию. Второе, конечно, странно: какое отношение документы на дом имеют к пенсии? Но теперь ничего не проверишь.
Пеньковский пошёл в айыл окмоту. Там – своя база данных. Вот он – дом номер 22 «А» на улице Виноградной, вот те, кто в нём живёт (включая Тамару Михайловну, Андрея Владимировича и ныне покойных Владимира Григорьевича Пеньковского и Людмилу Николаевну Ли).
Непринципиальная неувязка: по сельсоветским документам владельцем дома значится Владимир Пеньковский – отец Андрея Владимировича и муж Тамары Михайловны. А Тамара Михайловна уверяет, что при покупке дома он сразу же регистрировался не на мужа, а именно на неё. Но с этим нетрудно разобраться. Главное – они с сыном здесь живут, да и дом сам по себе никуда не делся.
Относительно года постройки дома – тоже не всё ясно. По архивным документам за 1969-1982 гг. он появился 1961 году; согласно хозяйственным книгам за 1983-1985 гг. – в 1969-м. Чему верить? Откуда вообще такие расхождения?
Со справкой из Ленинского айыл окмоту Андрей Пеньковский отправился в Госрегистр. Там ведь в архиве должны храниться копии документов на квартиры и дома. Если «вытащить» эти копии, можно будет и разобраться с тем, кто по документам является домовладельцем, и доказать, что Андрей Владимирович действительно давным-давно прописан по этому адресу.
В базе данных Госрегистра Пеньковского ждал новый сюрприз: дом номер 22 «А» в Ленинском на улице Виноградной, к счастью, существует. Но… дом бесхозный. Сам по себе. Нет у него владельца, не зарегистрирован.
Там же, в Госрегистре, Андрею Владимировичу порекомендовали обратиться в суд. Иначе, дескать, никак не доказать ваше право на этот дом (как, впрочем, и право на него вашей матери). Показали дорогу к адвокату, который, особо не вникая в ситуацию, назвал цену – 10 тысяч сомов. Сумма для Пеньковского неподъёмная…
Кто виноват и что делать?
В Ленинском айыл окмоту пытаемся отыскать концы или начало этой запутанной истории. Здесь, в айыл окмоту, семью Пеньковских-Ли хорошо знают как старожилов. Знают, где они живут, как давно они там живут… И работники айыл окмоту вместе с нами недоумевают, в чём дело и как эта путаница могла произойти.
Сюда же, в айыл окмоту, мы пригласили Тамару Михайловну – мать Андрея Владимировича и Людмилы Николаевны. «Допрашиваем» её, когда именно они с покойным ныне мужем приобрели этот дом, каким именно образом приобрели (купили, получили в наследство или в подарок), на кого был оформлен дом и – главное – не подписывала ли Людмила Николаевна в последнее время каких-нибудь сомнительных документов.
Тамара Михайловна отвечает, что дом был куплен то ли в 1968, то ли в 1969 году. Записан на неё. Сделку купли-продажи оформляли в сельсовете (тогда он находился по другому адресу и работали там, конечно, совсем другие люди). Подпись свою она последние годы, к счастью, нигде не ставила.
Собираем тоже своеобразный «консилиум» из сотрудников айыл окмоту. Кто-то высказывает предположение, что, возможно, в 60-е годы прошлого века сделка купли-продажи дома не была заверена нотариально. Бывший и новый хозяева в присутствии главы сельсовета, возможно, скрепили договор своими подписями – и всё. Попробуй теперь докажи, что дом Пеньковские приобрели совершенно законно и так же законно долгие годы в нём проживали.
— Мы прекрасно знаем всех своих односельчан, – говорит сотрудница айыл окмоту Татьяна Владимирова. – Но последнее время участились случаи, когда кто-то посторонний обращается в айыл окмоту за справкой с места жительства. Оказывается, он уже третий или четвёртый хозяин хорошо известного нам дома. Мы думали, там всё ещё старые хозяева живут… Сейчас все эти сделки совершаются у нотариуса, а айыл окмоту о них никто не уведомляет.
И с тем, что в Госрегистре иногда всплывают недостоверные сведения, мы тоже сталкиваемся не впервые. Как и с тем, что довольно часто люди, особенно пожилые, вдруг с удивлением обнаруживают, что их почему-то нет ни в одной базе данных – то есть их как бы вообще не существует.
Кто в этом виноват? Сотрудники, недобросовестно относящиеся к своим обязанностям? Честное слово, не знаю.
Начальник Аламудунскогогосрегистра Алиса Токтобекова Пеньковского помнит. И подтверждает, что дом номер 22 «А» по улице Виноградной села Ленинского в базе данных числится. Но кому принадлежит дом и кто там проживает – не указано.
— Как же так? В айыл окмоту дают сведения и о хозяине, и о тех, кто в доме прописан…
— Значит, когда-то неправильно были оформлены документы, – отвечает Алиса Токтобекова. – Скорее всего, сделка прошла без участия нотариуса. Значит, надо постараться отыскать самых первых владельцев дома.Пеньковский говорил, что фамилия их – Власовы. И разбираться, каким образом они продали дом Пеньковским.
— А если никого из Власовых уже нет в живых?
— Тогда только суд. В суд надо будет представить данные айыл окмоту, квитанции об оплате газа и света (раз Пеньковские столько лет там живут, значит, они и платят). Соседи наверняка смогут подтвердить, что давно знают Пеньковских и никаких других владельцев этого дома не видели.
В Госрегистре с удивлением обнаруживаем, что и с соседями согласно базе данных всё непросто. Начальник Алиса Токтобекова называет фамилии, которые Андрей Пеньковский слышит впервые. Зато картограф быстро находит его дом на карте и правильно перечисляет соседей.
Но ведь какие-то документы на дом у Людмилы Ли всё-таки были! И куда они загадочным образом пропали? Потеряла она их где-то на улице, почувствовав себя плохо? Или кто-то, пользуясь случаем, украл их, пока она лежала под капельницей в аптеке?
— Не могло быть никаких документов, – уверена Алиса Токтобекова. – Скорее всего, не было. Если бы были, без труда в архиве нашлись бы их копии.
Теперь вообще ничего непонятно. Паспорт у Пеньковского просрочен, но ведь когда-то он его получал! И у матери его есть паспорт, и у сестры покойной был. Как-то ведь им эти паспорта выдали! Где-то ведь Пеньковские были зарегистрированы!
На это начальник Госрегистра ничего ответить не может и объяснить ничего не может.
Андрея Владимировича Пеньковского, недавно потерявшего любимую сестру, ждёт сейчас долгая и утомительная беготня по инстанциям. Сначала нужно выяснить, была ли сделка купли-продажи дома в 1968 или 1969 году заверена нотариально. Если да, восстановить документы будет проще. Займёт эта процедура не меньше двух недель, потому что проверить надо аламудунские и ысыкатинские нотариальные конторы (с районным подчинением за последние десятилетия тоже удивительная чехарда творилась).
Если же нет – придётся всё-таки обращаться в суд. И в судебном порядке доказывать своё право на свой собственный дом. И на право жить и быть гражданином своей страны – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Это – неутешительный ответ на вопрос, что делать. А вопрос, кто виноват, по всей вероятности, так и останется без ответа. Какое-то ответственное лицо когда-то неправильно оформило важный документ. Другое ответственное – точнее, безответственное – лицо не удосужилось лишний раз проверить важные сведения. Вот и результат.
P.S. Когда-нибудь эта волокита обязательно закончится. Не может быть, чтобы живые люди по вине каких-то недобросовестных сотрудников просто так взяли и выпали из поля зрения регистрирующих государственных органов. И не может, не должно быть так, чтобы люди, имеющие собственный дом, вдруг оказывались без крыши над головой. А в конце мы обязательно вернёмся к этой поучительной истории. Потому что нет никакой гарантии, что завтра в такой же ситуации не окажется кто-нибудь другой.
Ольга НОВГОРОДЦЕВА.
