Нравится мне ездить в общественном транспорте, ведь иногда таких историй наслушаешься от пассажиров, что бразильский сериал просто отдыхает. Пожилые и мужчины среднего возраста говорят о политике, бабушки обсуждают растущие цены на продукты и коммунальные услуги, не остается в стороне и пенсионная тематика. У молодежи свои интересы… Эти рассказы – настоящие житейские истории. Я понимаю, что подслушивать нехорошо, но ведь уши не заткнешь, когда пассажиры громко обсуждают свои личные проблемы.
Еду я как-то в автобусе, входят в салон две молодые женщины – темненькая и светленькая. Видно, что встретились случайно, а по вопросам, которые они задавали взахлеб друг дружке сразу стало понятно, что это бывшие одноклассницы. Сижу и гадаю, кто из них первый задаст самый жизненно важный вопрос: «А ты замужем?» И дождалась-таки. Словесный поток плавно перешел в размеренный диалог.
Одинокая
– Как складывается твоя жизнь? – спросила светленькая.
– Хорошо. Работаю в частной фирме. Заработок нормальный. Муж – дальнобойщик. Дочь в этом году в школу пойдет. Ей столько надо, столько надо купить к школе. Видишь пакеты? Для своего чада накупила, и то еще не все. Денег кучу отвалила…
– А ты? – спросила темненькая.
– Нет.
– Почему? Ты в школе отличницей была…
– Это не показатель.
– Так почему ты одна? Годы-то идут…
– Идут… – согласилась светленькая. – Только вот я никак не встречу своего единственного.
– И что, у тебя совсем никого не было?
– Были. Я встречалась с двумя мужчинами, даже целовалась с ними, а потом поняла, что не люблю их, и мы расстались.
– Во даешь! С обоими одновременно встречалась?
– Дура я что ли? Сначала с одним, потом с другим…
– Бедняжка!
– Вот и тебе меня стало жалко, а я знаю причину – она в моей внешности. Сколько бы ни говорили, что внешность не главное – она имеет значение, и еще какое! Однажды познакомилась с парнем на сайте. Долго переписывались. Он мне даже в любви объяснялся. Фото свое я не выставляла. Потом решили встретиться, как говорится, «вслепую». Пришла я на свидание, а парень как увидел меня, так сразу же развернулся и ушел. Куда только любовь девалась? И все потому, что я некрасивая. Знаешь, мне сейчас не до лирики. Очень хочется полюбить человека, и чтобы это было взаимно. Так хочется засыпать и просыпаться с любимым. Хочется гладить ему рубашки, готовить ужины, наводить порядок в доме… Очень хочется делать покупки для своих детей.
Она вздохнула и продолжила:
– Хорошо что завтра на работу. На целых пять дней я забуду об одиночестве, а потом – выходные… И снова я буду одна, и станет на душе так пусто и так одиноко, – изливала однокласснице душу светленькая.
Та не без интереса выслушала ее и сказала:
– Ну, не такая уж ты и страшная.
– Спасибо. Утешила.
– А о пластике не думала?
– Еще как думала. Собираюсь осенью в Россию. Там, говорят, врачи хорошие…
– Представляешь, Алка с Колькой развелись. Говорят, она уже трех мужей поменяла!
– Шлюха.
– Так вы же подругами были.
– Были, пока она за моего Кольку замуж не вышла. Ты не знаешь, где он?
– Здесь. Можно телефончик поискать. Вечером созвонимся, я тебе продиктую. Только ты, может быть, позвонишь ему после операции?
– Я так и сделаю. Вот и моя остановка. Пока! Еще увидимся!
Светленькая вышла, а темненькая, складывая на освободившееся сиденье свои пакеты, пробурчала:
– Кому такая крокодилка нужна?
«Мобильный» разговор
В автобусе девушка звонит по мобильному телефону.
– Привет! Зайка, ты где?
…Да. Да. Буду минут через 10. …у меня нет. Мне Слон не вернул.
Подожди, мне по второй линии Слон звонит.
– Привет, Слон! Ты когда мне вернешь?
…Что, что? Уже забыл? …Как отдал, кому? …Гонишь, я с ней только что разговаривала. Сейчас спрошу, пока!
Перезванивает подруге.
– Ты, коза, Слон говорит, что вернул тебе… Сама дура! Да я тебя порву, змея… Отключается.
Диалог
– На заднее сиденье сели бабушка и мальчик лет семи-восьми.
– Хочешь конфету? – спросила бабушка.
– Нет, – ответил мальчик.
– Возьми, вкусные, мои любимые.
Зашуршал фантик. Бабушка уговорила мальчика.
– Вкусные?
– Угу.
– В магазине последние купила. Мне продавщица продала их дешевле.
Долгое молчание. Потом мальчик, растягивая слова, произнес: «Она культурная».
– Не культурная, – поправила его бабушка, – а добрая.
Исповедь пасечника
Капли воды лизали стекла автобуса. Смотреть в окно на серую пелену дождя было неинтересно. На одной из остановок ко мне подсел пожилой мужчина. Весь мокрый, неопрятный, да к тому же от него прилично разило перегаром. Я отодвинулась. Перехватив мой недовольный взгляд, он сказал:
– Я не пьяница. У друзей был. Выпил немножко. На душе у меня тяжело. Один я и никому не нужен, даже друзьям.
Я его не расспрашивала, он сам начал свою исповедь. Назову я его Анатолием Петровичем.
– Больше 30 лет прожили мы с женой, и вот сейчас я один, – начал рассказ Анатолий Петрович. – Познакомились мы с Ириной случайно: я тогда только что школу окончил. Она на автобус опоздала, а я ее на мотоцикле подвез. Любил я ее безумно, просто пьянел от нее. Через год пришла мне повестка в армию. Два года переписывались. Ирина ждала меня, а когда вернулся из армии, сыграли свадьбу. Первоначально жили у моих родителей. Потом начались конфликты между мамой и женой. Для меня Ирина была светом в окошке, поэтому ушли мы с ней на съемную квартиру. Чужое жилье – не свое. Надо было думать о крыше над головой. Чтобы получить квартиру, пошел работать на стройку. Через пять лет получили квартиру в городе. Жили не хуже других. Вырастили троих детей. Старшей 34 года, среднему – 31, младшей – 23 года. Всех жильем обеспечили, высшее образование дали. Сами в село переехали: дом, корова, куры… Все как положено. Я пчелами занялся. Ирина уже пять лет на пенсии, а мне до пенсии четыре года осталось. Поехал я весной пасеку ставить. Знатная выдалась весна, теплая, цветов много. Месяца полтора меня дома не было. Приезжаю, а дом пустой. Жена собрала вещи и ушла от меня. Сейчас живет в доме своих родителей в соседнем селе. Всю жизнь работал, все в дом, все в семью, Ирину до сих пор люблю. Я с ней пытался поговорить, а она меня даже видеть не хочет. Ничего не объясняет, возвращаться отказывается. Да, меня подолгу не было, но не гулял же я, работал. Было дело – по молодости выпивал, медовуха ведь своя. Но я ее ни разу даже пальцем не тронул. Правда, хозяйство на ней держалось. Может, устала жена. Так сказала бы. Мы бы в городе квартиру купили. Ничего не понимаю, – вздохнул Анатолий Петрович. – Я был у старшей дочери, она ничего не знает про уход матери, а если и знает, говорить причину не хочет. Пасеку я продал, деньги поровну поделил между детьми. Старшая дочь деньги взяла, поначалу хорошо встречала, а вот уже недели две перестала меня к себе пускать. Сын и младшая дочь в России. Попросил я их взять меня к себе, но у каждого из них своя жизнь, где для меня нет места. Изредка позванивают. Думаю, и этого в скорости не будет. У меня никого не осталось: ни родителей, ни братьев, все уже в ином мире. Друзья остались, да у них тоже своя жизнь. Часто встречаться не хочу, а то подумают, что я им навязываюсь. Очень тяжело. Впереди – бессмысленная одинокая жизнь. Страшно. Боюсь я одиночества, но есть и другой страх, более глубокий: боюсь узнать, что же такое ужасное я натворил на старости лет? Сам не знаю, а боюсь. Я выставил на продажу дом. Деньги отдам детям. А потом, потом жизнь для меня потеряет всякий смысл…
Чужая семья – потемки. Мало ли в чем виноват этот мужчина, но мне стало его от души жалко. На морщинистых щеках Анатолия Петровича, как на стекле автобуса, крупные старческие слезы оставляли мокрые следы.
Я вышла на своей остановке. Автобус скрылся за густой пеленой дождя, он развозил пассажиров с такими разными судьбами. Кого-то ждали дома, а кого-то нет. Я раскрыла зонтик и пошла домой. Завтра будет новый день, новые поездки, а значит, и новые житейские истории.
Нурия ШАГАПОВА.
Фото www.
