Омбудсмен Кыргызстана Кубат Оторбаев продемонстрировал общественности, что сильно озабочен правами несовершеннолетних, находящихся в Центре реабилитации беспризорных детей.
Чтобы продемонстрировать это, главный правозащитник страны с группой своих сотрудников провел внезапную проверку центра. Надо думать, что сей неожиданный «набег», совершенный без предупреждения, предполагал застать врасплох тех, кто заботится об обездоленных детях. Вдруг здесь всё очень плохо – злобные воспитатели деток обижают и объедают.
Приехав в центр, Оторбаев провел беседу с его директором Алексеем Петрушевским. Тот рассказал о проводимых им в настоящее время мероприятиях, откровенно поделился планами, которые намерен претворить в жизнь в ближайшее время. Но разговор с сотрудниками, одно, а как все происходит на самом деле, могли рассказать только дети.
Поэтому с ними стали разговаривать без участия сотрудников и воспитателей. Нужно заметить, что сейчас в центре пребывают 85 несовершеннолетних в возрасте от 7 до 18 лет. Однако и во время этих бесед ничего «ценного», что позволило бы предъявить претензии руководству центра, омбудсменовские люди не услышали. Это и было отмечено в распространённой позже информации, где подчеркивалось, что «в ходе диалога со стороны детей жалоб и замечаний не было. В основном все воспитанники давали положительные отзывы на условия содержания, питания и воспитания».
Казалось бы, надо радоваться. Но это мы так думаем. У омбудсмена же взгляд на окружающий мир совсем иной. Он, видимо, посчитал, что, когда все говорят хорошо и не жалуются ему, – это совсем плохо. Ведь правозащитник всегда готов сначала бежать на помощь обиженным и обездоленным, а потом громко всем рассказывать, как он защитил чьи-то права. А тут только время зря потерял. Всех, кого надо было защитить и обогреть, приютили без его участия.
Выдать общественности информацию, что хоть где-то всё хорошо, омбудсмен не мог. Ему обязательно нужно было сделать какие-нибудь замечания. И он их придумал! Во-первых, написал (цитирую без изменения): «у ворот центра отсутствует охранная система, что подвергает опасности безопасности детей». В принципе, можно догадаться, о чем идёт речь, хотя, думается, в центре «безопасности детей» меньше подвергаются опасности, чем тогда, когда малые бродяжничали и жили на улице. Ещё проверяющие в одной из девичьих спален унюхали резкий табачный запах. О чём и написали в протоколе проверки. Курить вообще нехорошо, а в комнате – тем более. Хотя тут можно и поспорить. Имеют люди право на курение или нет? Если такое право у них есть, то должен ли правозащитник отстаивать подобное право на свободу действий или как простой учитель будет требовать запретить курение? Тут уже нужно выбирать – либо воспитание молодежи, либо защита их прав.
Но, думается, всё это не столь существенно по сравнению с третьим (последним) замечанием. Омбудсмен написал: «Дети и сам воспитательный состав в основном состоят из русской национальности, что, возможно, приносит некоторые неудобства для детей, не владеющих русским языком».
Признаюсь, когда я подобное прочитал, просто оторопел. Ничего иного, как неприкрытое проявление национализма со стороны омбудсмена, в этом замечании не увидел. О каких «некоторых неудобствах» ведет речь правозащитник? Неужели кто-то из детей-кыргызов пожаловался, что он не может общаться с работниками центра? Но, вроде бы, омбудсмен сам же чуть ранее и отметил, что никаких жалоб не было.
Прокомментировать заявление правозащитника мы попросили самого Алексея Петрушевского.
– Я просто в шоке, – признался нам директор центра. – До сего дня все сотрудники центра дружно работали и даже не обращали внимания на национальный состав ни коллектива, ни детей. Для нас это не имело никакого значения. Да и все дети для нас равны и ко всем мы относимся одинаково ровно. Но, узнав о заявлении омбудсмена, стали считать, кто есть кто. В итоге получили, что сотрудников кыргызов и русских у нас абсолютно одинаковое количество – по 23 человека. Также есть узбеки, казахи, представители татар, корейцев и даже поляков. Пришлось поделить и детей. Среди них кыргызов – 29, русских – 36. Есть ещё два десятка, которых мы определили, как детей интернационала – у них папа и мама разных национальностей, и дети ещё не определились, кто же они. Например, есть у нас мальчик Дильмурат Васильевич. Кто он – русский или узбек? Действительно, зайдя в одну из комнат, омбудсмен вслух высказал, что там, как ему кажется, почему-то много русских. Но мы ведь не выбираем, кого принимать в наш центр. Берем всех, кого доставляет милиция. Могу сказать только одно: если сейчас среди беспризорников оказывается относительно много русских детей, то, наверное, надо думать, что в стране у русских семей не всё ладно, в них имеются большие проблемы, коли дети сбегают из дома и начинают бродяжничать.
Кстати, в эти дни сотрудники Главного управления общественной безопасности МВД КР совместно с территориальными ОВД Бишкека и Чуйской области при участии представителей органов образования, социального развития провели оперативно-профилактическое мероприятие «Забота». За пару дней рейда по республике на торгово-рыночных комплексах было выявлено более двухсот несовершеннолетних, занимающихся бродяжничеством, находящихся без родителей или лиц, их заменяющих. Правда, милиция, сообщив об итогах рейда, не стала «раскладывать» задержанных ребят по национальностям. Их интересовал сам ребенок, слишком рано столкнувшийся с жизненными проблемами.
Спросил я у А. Петрушевского и о языковых проблемах, на возможность которых указал омбудсмен.
– С общением у детей вообще никаких проблем нет, – ответил Алексей. – Во-первых, вы видите, что у нас среди и воспитателей, и социальных работников есть кыргызы. Поэтому, если ребёнок не владеет русским языком, ему есть с кем разговаривать. Мало того, у нас есть русские дети, прекрасно владеющие кыргызским языком. В основном, они ранее были в детских домах, где звучала только кыргызская речь. Поэтому и здесь, мне кажется, омбудсмен и его сотрудники просто выдумали проблему, которой не существует.
Так к чему главному правозащитнику страны потребовалось мутить воду, показывая себя националистом? Неужели он, таким образом, старался исполнить чей-то «социальный заказ», стремясь прокричать, что негоже в одном центре (пусть и работающим с беспризорниками) иметь много русских сотрудников? А может быть, всё гораздо проще? Где-то появились претенденты, возжелавшие занять место Алексея Петрушевского? И не важно, что человек вкладывает душу в фактически созданный им центр и слишком хорошо заботится о собранных там беспризорниках. Нужно придумать просчеты в его работе. Вот омбудсмен и старается, даже переступая дурно пахнущую грань. Не удивлюсь, если вскоре кто-нибудь потребует, чтобы А. Петрушевскому организовали экзамен на знание гос-языка со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Александр Никсдорф. Фото www.
