Весь мир всколыхнула трагедия, произошедшая 2 мая в Одессе, когда боевики «Правого сектора» и футбольные фанаты зверски убивали сторонников федерализации в Доме профсоюзов, а потом подожги здание. Боевики убивали беззащитных людей, издевались над телами погибших, мародерствовали и цинично снимали все на видео. В результате трагедии погибли 46 человек и более 200 ранены. В преддверии 9 Мая – Дня великой Победы, эти зверства боевиков стали отголосками Великой Отечественной войны, а горевшее здание Дома профсоюзов не что иное как «Хатынь». Стихотворение бишкекчанки Ульяны Копытиной «В Доме профсоюзов убивали женщину», благодаря публикации в журнале «Однако» и социальных сетях, в один миг прославило нашу соотечественницу. Сегодня впервые Ульяна Копытина – лауреат международного конкурса «Золотая табуретка» рассказала о себе нашей газете и предложила стихи, написанные ею в разное время.
Коренная бишкекчанка
– Я родилась в 1980 году во Фрунзе. Родители мои были студентами – папа учился на юридическом, мама – на биологическом факультете. После окончания учебы папа работал юристом, а мама учительницей химии и биологии в школе. Нам повезло, у нас были две бабушки, которые активно участвовали в нашем воспитании – меня и двух моих братьев, поэтому читать я научилась в 4,5 года. Росла в двух городах – столице и Чолпон-Ате.
Я училась в средней школе имени Кирова и уже в начальных классах буквально «глотала» книги Александра Дюма, Жюля Верна, Джека Лондона и другие. Стихи начала писать в 15 лет. В 1996 году после окончания школы поступила в Кыргызский государственный университет на факультет журналистики. На последнем курсе увлеклась рок-музыкой и панк-тусовкой, научилась немножко играть на гитаре, стала писать песни, петь. Мой образ жизни состоял из музыки, особенно мне нравился сибирский панк. Знакомство с одной из самых оригинальных поэтесс Бишкека Юлией Барабиной повлияло на мое творчество. Университет я окончила в 2001 году и стала пробовать новые формы, ритмы. Стихи перестали быть классическими. Так как мои деды и прадеды воевали в Великой Отечественной войне, а одна из бабушек пережила блокаду Ленинграда, мне близка военная тема. То, что касается стихотворения «В Доме профсоюзов убивали женщину», так совпало, что попала в одну болевую точку огромного количества людей. Вот и все.
Просто когда пишу стихи, я сама сопереживаю происходящие события и это выходит как крик души.
В обычной жизни я терпеть не могу тупости, трусости и ограниченности в людях, особенно агрессивных их форм. Воспитываю в себе толерантность и пацифизм, умение влезать в чужую шкуру и смотреть на мир с другой точки зрения. Не скажу, что особо преуспела, но уже лучше, чем было.
В последнее время пробую себя в прозе, в жанре коротких фантастических, мистических рассказов. Произведения публикую в Интернете. Есть тема на «Дизеле», Stihi.ru, Literatura.kg и другие издания.
Мой любимый поэт – Осип Мандельштам, а так предпочитаю современников читать. Сейчас в Сети много талантливых авторов. К слову, два моих брата тоже творческие личности.
Нурия ШАГАПОВА.
Фото из архива Ульяны Копытиной.
В Доме профсоюзов убивали женщину
Не случилось страшного.
Мир не рухнул в трещину.
В Доме профсоюзов
Убивали женщину.
Голос бил отчаянно
Из окна открытого.
Отвечала гоготом
Сволота пробитая.
Все текло, как принято,
И не видя бедствия,
Все снимал на камеру
Человек ответственный.
Это и не ненависть –
Нет ему названия.
Голос бил отчаянно
Из чумного здания.
Смерть туда наведалась
И скривилась искренне,
Хоть привыкла, бедная,
И к огню, и к выстрелам.
Там шкварчало, жарилось,
Задыхалось криками…
Убивали женщину.
Пламя рдело бликами.
На столе распятая,
Как-то дико выгнута,
Умирала женщина,
Не людьми настигнута.
Кто подумал: «Кончено!»
Кто-то спел: «Начало!»
У нее под сердцем
Сердце замолчало.
Потянулись нитками
Две прямые линии…
Нет, это не ненависть –
Нет такому имени.
Все текло, как принято.
Не почуяв бедствия,
Снял это молчание
Человек ответственный.
Не случилось страшного.
Мир не рухнул в трещину.
Буднично и весело
Убивали женщину.
Предательство
Боль раздирает
Вшитой внутрь крысой,
Совсем не сердце –
Ниже, центр тела.
Ударом в «дышло»,
Точно в сеть светила,
Таким, что режет
Каждый вдох на крохи,
Таким, что воздух
В глотке застревает,
И свет мелькает
Вперемешку с тьмою
Цветным калейдоскопом.
Черно-белым…
И кровь из пазух
Клюквой красит губы,
А слезы накипают
Грязной пеной
И – не текут
От злобы и бессилья.
И смерти просишь,
Словно избавленья
От непривычки
Преданною быть…
Девушка, собака, эскимо
Город раскаленный, марево дрожит,
Лужами густыми на шоссе лежит.
Душный зной недвижим, словно мёд, тягуч.
Не дождаться небу дожденосных туч.
Только в старом парке, прямо у воды
Девушка с глазами цвета резеды
Сбросила небрежно звонкие сабо –
Девушка собаку кормит эскимо.
На деревьях листья спалены жарой,
Лишь фонтаны дышат чистою водой.
Яростное солнце плавится и жжёт,
Неподвижен город, время не течёт.
Только в старом парке древняя ветла.
Девушка прохладна, девушка светла,
Сброшены небрежно звонкие сабо –
Девушка собаку кормит эскимо.
Капают секунды в замкнутый сосуд,
Тишины мелодии над землей плывут.
Азия дремотная, день на день похож,
Миражей реальности золотая ложь.
Девушка, как лотос, чистая как лёд.
Черная собака пыль хвостом метёт.
Брошены – забыты звонкие сабо…
Девушка дворнягу кормит эскимо.
Орхидея
Алый,
Дикий,
Хищный,
Пряный,
Плотоядный
И желанный,
Страстный,
Резкий,
Сладкий,
Властный
Орхидеи «башмачок».
После грозы
Роняя бархатные слезы,
Теряет роза лепестки,
И ярко-желтая мимоза
Склонила нежные виски.
Обняв пугливые ромашки,
В воде дельфиниум стоит,
И гордо розовые чашки
В ладонях держит гиацинт.
И лебедино уплывает
Прозрачных лилий хоровод,
И солнце вымыто сияет,
Лаская чистый небосвод.
Вальс летним вечером
Вечер лунный, вечер синий,
Ветер с моря нежит сад,
Серебрится словно иней
Августовский звездопад.
Крупноглазым виноградом
Дом до крыши заплело,
И цветочным ароматом
Дышит летнее тепло.
В дебрях роз и померанца
Белым островом – рояль,
Закружилась в ритме танца
Сладкозвучная печаль.
Сердце плачет и смеётся,
Пальцы нежные дрожат,
И душа за вальсом рвётся
В августовский звездопад…
Март
Март!
Хлесткая пощечина зиме!
Прощай, седая стерва!
Пусть сугробы
Вздымаются повсюду,
Но во мне
Уже бурлят ручьи весны.
Я нагло буду
Ходить без шапки,
Куртку расстегнув,
На снег дышать, чтобы
Скорее таял,
И из-под слякоти добыв,
Домой
В ладонях принесу
Подснежник первый,
Мартовский, хрустальный!
Готическое
Мы видели всё: мы бродили по снам
По горло в холодном, колючем тумане.
Мы верили в бога, как верил он сам,
Гремели веригами, с дыркой в кармане.
Мы бредили жарко под черной луной,
Потели свирепым готическим ядом,
В пустых городах, пораженных чумой,
Бродили со смертью фактически рядом.
Касались рукой прокаженных очей
И сами носили ее колокольчик,
Без страха, без визга, без пошлых речей
Гляделись в рассветы страшнее чем ночи.
О Вечной любви
Ломая хрупкие браслеты
Из тонких солнечных лучей,
Бросаю в бездну хлопья света
И пью глотками для завета
Из чаши Бога Ночь ночей.
В разброс с собой –
в дуэт с судьбою
Сижу на краешке луны
И вижу сны… Скорее, сны
Как передышку перед боем.
Мне омывает океан
безбрежных звезд
Босые ноги,
И тихо стелется туман,
Скрывая древние дороги.
Я жду тебя – который век!
С начала миросотворенья
Любимый, верный человек —
Моя надежда и спасенье.
Моя печаль, мой вечный свет!
Моя опора в цикле круга,
Нам суждено любить друг друга
И никогда не быть вдвоем!
И сотню жизней пережив,
И сотой смертью умирая,
Мы снова, снова воскресаем
И умираем, полюбив…
В любом обличии, века!
Но мы встречались –
хоть на миг!
И стыл в глазах
безмолвный крик
И таяла в руке рука…
Так было много раз подряд:
Ты находил меня всегда,
Я узнавала этот взгляд,
А где-то рядом шла беда.
И как всегда была война
Или неравность положенья,
И оперенная стрела
Вершила высшее веленье.
Ты – рыцарь, я – твоя служанка,
Ты – гугенот, я – католичка,
Ты – джентельмен, а я – певичка,
Ты – раб, а я – патрицианка…
О нас Ромео и Джульетта,
О нас Марго и де Ла Моль,
Любовь безумного поэта
О нас с тобой.
О нас с тобой!
Я помню, как тонул «Титаник»,
Объятый ужасом и тьмой,
В одной из самых страшных паник
Носился ужас над толпой.
И океан, седой и грозный,
Дышал,
и молча расступался,
А ты в любви мне признавался
И руки нежно целовал…
Отвоевав мне место в лодке,
Мой крик губами закрывал,
Стараясь бодро улыбнуться,
И врал, и просто угрожал,
И обещал ко мне вернуться,
Но я же знала!
Ты же врал!
И не дыша от жгучей боли,
Не разогнав слезы туман,
Глотая брызги горькой соли,
Я видела как океан
Тебя убил. В который раз!
В который раз по высшей воле.
И вот я здесь:
в дуэт с судьбою
Сижу на краешке Луны,
И вижу сны, скорее, сны,
Где мы опять вдвоем с тобою.
Я снова здесь:
сижу и жду,
Когда сначала жизнь начнется,
И сердце новое забьется,
И имя новое дадут…
И снова будет долгий путь,
И страх, питающий беду.
Мне нужно только отдохнуть,
Я все равно тебя найду!
И будет Боль.
И будет Сталь,
Или холодный звон оков.
И будет вечная Печаль,
Пока есть вечная Любовь.
