Так сложилось, что биографические данные и пути становления как политика у многих публичных личностей всегда остаются «за кадром». Чтобы восполнить этот пробел, мы пригласили в редакцию известного политолога Марса Сариева, который поделился своими воспоминаниями, рассказал, почему он выбрал политическую стезю и ответил на ряд актуальных вопросов в эксклюзивном интервью нашей газете.
– Марс Осмонкулович, выбор профессии у молодежи обычно происходит осознанно и зачастую перед получением аттестата зрелости. Вы следовали поэтому же сценарию?
– Удивительно, но я сам недавно задумался над этим вопросом и пришел к выводу, что, во-первых, огромную роль в выборе профессии играют родители, во-вторых, влияние оказывает социум – общество, где большую часть времени проводит ребенок – это семья и отношения в семье.
В начале 70-х годов мой отец работал инструктором ЦК Компартии Кыргызстана. Мама была бухгалтером в Нацбанке. Конечно, дома родители говорили о политике, ну а я, будучи школьником, старался вникнуть в суть их разговоров. Поэтому невольно был в курсе всех происходящих событий. Я учился в пятом классе столичной средней школы №29, когда отца как номенклатурного работника перевели вторым секретарем Тянь-Шаньского райкома партии в Нарын. Вы не поверите, но я очень обрадовался переводу: думал, вот я – мальчик из столицы, буду учиться в глубинке на одни «пятерки» и «четверки». Родители определили меня в среднюю школу имени Валерия Чкалова, директором там был Владимир Филиппович Унгефухт, а учительский костяк составляли жены расквартированных офицеров. Недалеко от города стоял пограничный гарнизон. Все предметники были сильными и требовательными. Школа была уникальная. Уже в то время нам преподавали такой предмет как «Проблемное обучение». В столице об этом предмете еще не знали, потому как в России он только внедрялся. А у нас в Нарыне он уже был. Короче, отличника из меня не вышло, я скатился на «тройки». Но натаскивали нас в этой школе очень хорошо. Замечу, что эту школу окончили наши видные политики – Аскар Акаев, Роза Отунбаева, Аида Салянова и другие.
Тогда в школах в классные часы было принято проводить политинформацию. Желающих не нашлось, и классный руководитель Каписа Омурбаева назначила меня политинформатором. Готовился я основательно. Читал журналы, которые мне выписывали родители «Наука и жизнь», «Техника молодежи», «Моделист-конструктор», «Юный натуралист». Мне нравилось удивлять одноклассников событиями из мира политики и шокировать новыми открытиями в науке и технике. Эти обзоры определили мою судьбу. После окончания школы я поступил в КГНУ на исторический факультет. В моем становлении сыграли немаловажную роль преподаватели Шакен Омуралиева, Вольтрауд Шелике, Илья Маркович Скляр и другие, которые на факультативных занятиях и в кружках учили студентов нестандартному мышлению и аналитике. Особо хочется отметить преподавателя по политэкономии Льва Васильевича Ширманова, окончившего МГИМО. Сосланный некогда из Москвы за бунтарские высказывания, он был удивительно неординарной личностью. На проводимых кружках он говорил нам: «Ребята, если то, что мы обсуждаем в тесном кругу, вы будете применять на экзаменах, то «двойка» вам обеспечена. То, что я даю вам здесь, это только пища для развития логического мышления».
– Вы могли стать преподавателем, заняться научной деятельностью, чтобы получить ученое звание. Но выходит, что Вы целенаправленно пошли в политику?
– Судьба сама вела меня к политике. После окончания истфака я подал заявление в Академию наук в Институт философии и права. Начал писать диссертацию на тему «Адекватное иллюзорное в религиозном сознании». Моим руководителем был известный ученый-философ, академик Азиз Салиев, но защититься я не успел. Произошел распад СССР и кафедру атеизма закрыли. К этому времени у меня была семья. Надо было выживать, тут стало не до науки. Ушел на вольные хлеба. Три захватывающих года провел в бишкекском филиале Московской школы культурной политики. Неформальный дискуссионный кружок был открыт энтузиастом Александром Коротенко. У истоков системно-мыследеятельностной методологии стояли такие видные советские ученые как А. Зиновьев, М. Мамардашвили, Г. Щедровицкий. В 1994 году Роза Отунбаева пригласила меня в МИД. Два года я провел в дипломатической командировке в Туркменистане. Там мы проделали огромную работу и подняли уровень представительства до посольства. Моя дипломатическая командировка закончилась, я вернулся в Бишкек в статусе первого секретаря. Два года напряженной работы не прошли даром. У меня начались проблемы со здоровьем, и я был вынужден написать заявление об увольнении. Работа в МИДе для меня стала хорошей школой, поэтому предложений о взаимном сотрудничестве поступало немало. Работал я экспертом и в британском Институте по освещению войны и мира.
– Насколько известно, Вы принимали активное участие в революции 2005 года.
– Да, принимал. В это время я был в Таласе с Равшаном Жээнбековым, главой Госкомимущества республики, который баллотировался в депутаты ЖК. Однако поэтому округу шла еще и заместитель губернатора Таласской области Аязгуль Саркишева – сестра Майрам Акаевой. Как известно, если ты не интересуешься политикой, то политика заинтересуется тобой. Так получилось, что мы были втянуты в эту революцию, потому что противоборствовали с Акаевым. Позже мы с Равшаном Жээнбековым ездили на первый курултай, который проходил в Джалал-Абаде, его проводил Курманбек Бакиев. Революция произошла. Через год я снова был в оппозиции, но уже против Бакиева, потому что опять же власть была узурпирована группой лиц. Я не был ни проакаевским, ни пробакиевским. Вот такой у меня путь становления как политика.
– Президент страны объявил 2014 год Годом укрепления государственности. Благая цель – прививать чувство, любви к Родине и так далее звучат как-то несерьезно насмешка. Государственность, наверное, начинается с нашей политической элиты, которая действительно болела бы за народ, за национальные интересы?
– В настоящее время кыргызская политическая элита сложена, так скажем, из поздней советской номенклатуры – бывших партийных, хозяйственных и комсомольских работников. Я не считаю, что она является элитой, это пока еще протоэлита. В советское время на ключевые посты кадры назначала Москва. И только сейчас у нашей политической элиты начинает формироваться национальный интерес. Действующая ныне элита понимает, что национальный интерес правящего класса должен совпадать с интересами народа, Год укрепления государственности направлен на то, чтобы укрепить государственность, привить государственное мышление чиновникам.
– Вы считаете, что это реально?
– Другого выхода нет. Если не идти по этому пути, то нас ждет третья революция. Новая борьба кланов за ресурсы и власть. В нее обязательно будут вклиниваться глобальные игроки, которые будут подогревать эти процессы. Наша элита понимает это.
– Нужна ли оппозиция, и какой она должна быть?
– Оппозиция должна быть. На то и волки, чтобы овцы не жирели. Но она должна быть конструктивной и предлагать свою альтернативную программу. Единственная партия, у которой была концепция, – это коммунистическая. Никаких принципиальных позиций, концептуального видения у нынешних партий пока не складывается. Я был поражен, когда узнал, что у Курманбека Бакиева не было никакой программы, главное для него было захватить власть. К сожалению, это лозунг всех наших оппозиционеров. Сегодня в оппозицию уходят люди, которых отстранили от власти, они уже на второй день после ухода из власти становятся оппозиционерами. Поэтому говорить, что у нас конструктивная оппозиция, к сожалению, нельзя. Все остальные существующие оппозиционные партии я бы назвал вождизмом, а также квазиоппозицией, у которых одна цель – приход к власти.
– Казалось бы, вопрос по «Кумтору» уже решен. Но, тем не менее, трещит по швам консорциум между правительством и нардепами, которые требуют отставки правительства. Почему возникла эта мышиная возня вокруг действующего премьер-министра Жанторо Сатыбалдиева?
– Здесь те же люди из той же партийной обоймы, которые хотят переформатирования кабинета министров. Сегодня они выбрали в качестве жертвы премьер-министра. Для этого подняли отчет временной депутатской комиссии по расследованию деятельности Госдирекции по реконструкции городов Ош и Джалал-Абад, выявили массу нарушений и теперь требуют от Генпрокуратуры возбудить по озвученным фактам уголовные дела. Казалось бы, они радеют за народное добро, однако закрадывается смутное сомнение, что их цель не в том, чтобы вернуть в казну деньги, лоббировать народные интересы, а именно через болевые точки прийти к власти.
– Девальвация тенге в Казахстане отразилась прежде всего на населении. Там за один день на 20% обесценились и зарплаты, и пенсии, и сбережения. Резонанс девальвации тенге ощутили и кыргызстанцы. За один день у нас подскочили цены на продукты питания и товары народного потребления. Что ожидает Кыргызстан в ближайшем будущем?
– Для поддержания стабильного курса национальной валюты – сома – Нацбанку Кыргызстана пришлось одномоментно «впрыснуть» на валютный рынок 27 миллионов долларов США. Но я не думаю, что у государства достаточно денег, чтобы ежедневно «выкидывать» такие суммы. Девальвация неизбежна, но у нас она должна пройти в щадящей форме. Вопрос в другом. Я не думаю, что сейчас Россия станет форсировать вхождение Кыргызстана в ТС. Для нее главнее, чтобы мы геополитически оставались в зоне ее влияния.
– В то, что американские военные покинут авиабазу «Манас» летом этого года – верится с трудом. Что Вы думаете по этому поводу?
— База, конечно, переформатируется, это не будет базой с дипломатическим статусом. Возможно, ее возьмут в аренду турки. Активность проявляют саудиты и Катар. Скорее всего, в «Манасе» будет международный транспортный хаб с широким участием, в которой сохранится американская логистика. Американцы решили оставить в Афганистане 15 военных баз. Они пришли в Центральную Азию всерьез и надолго.
– Весной и осенью в Кыргызстане, как правило, накаляется политическая ситуация. Каковы Ваши прогнозы на уже перешедшее в «хроническое» обострение?
– Действительно, волна митингов может прокатиться, но не в истинных народных целях. Практически ключевые властные функции, кроме Алмазбека Атамбаева, занимают южане, поэтому играть на расколе Север-Юг не получится. Конечно, часть политической элиты, оказавшаяся за бортом, хочет отставки кабмина и нового перераспределения портфелей, создания кризиса в парламенте, импичмента президенту, роспуска парламента и освобождения еще 120 лакомых мест. Борьба за этот ресурс идет, но они не понимают, что, возможно, есть группа, которая держит эти схемы, глобально покрывая их. Но третьей революции не будет.
— Спасибо Вам за интересную беседу.
Нурия ШАГАПОВА.
Фото автора.
